вгрызлись в него. Он сделал новый шаг и снова поменял говор. Нацепил свое самое наивное, восхищенное лицо. Исказил голос до неестественности. До ужаса. Зазвучал как нечто из самого страшного кошмара. Похоже на говор недо-Вакса, но страшнее.

Так иногда общались его родители и родственники. Только Уэйн говорил с надрывом. Для этого ему не понадобилась даже шляпа.

– Вам легко делать то, что вы делаете, потому что вам плевать, – прорычал Уэйн противникам, округлив глаза еще сильнее. – Пока вы можете притворяться. Но настоящая боль приходит, когда осознаешь, кто ты есть. Что ты совершил. Когда просыпаешься каждое утро с осознанием собственной бесполезности. Вот это боль. А все остальное? Все, что вы можете со мной сделать? Так, забава.

– Да ты… – начал Думад, но осекся, увидев улыбку Уэйна.

– Спасибо, – сказал Уэйн, – что выкинули отсюда Вакса. Теперь у нас будет несколько секунд наедине.

Монеты наконец прорвали спину Уэйна, и он резко качнулся вперед. Затем рухнул на землю. Устроив этот спектакль, заставив врагов полностью сосредоточиться на нем, он сбросил скоростной пузырь. И они не заметили.

Туманная пуля Вакса вошла в лицо недо-Уэйну. Разорвалась миг спустя, снеся женщине полчерепа. Другая пуля поразила Думада в грудь, когда тот поворачивался, и разорвала спину, пройдя навылет.

Удивительно, но стрелок не упал. Пьютер. Неужели он жег пьютер, заставляя себя держаться на ногах, несмотря на раны? Сколько же штырей в нем было? Почему он не попал под контроль Гармонии?

К несчастью, стрелок остался на ногах и даже смог увернуться от новых выстрелов. Сорвал с потолка решетку, впустив в тоннель солнечный свет, подхватил окровавленную недо-Уэйна и оттолкнулся от монеты.

Они взмыли вверх, на улицу. Один с дырой в груди, которая навредила ему гораздо меньше, чем должна была, другая без половины головы. Возможно, женщина была мертва, но Уэйн сомневался. Ранения в голову – хитрая штука. От них легко можно умереть, но все зависит от степени повреждений.

Пожалуй, Ваксу стоило послать им вслед еще несколько пуль, но он выглядел совсем измотанным после схватки. Тяжело дыша, он привалился к стене тоннеля. Они едва не проиграли бой. Были на грани поражения.

Уэйн приподнялся, несмотря на боль во всем теле, и вылечил раны от монет. Они все равно зудели. Ему пришлось прервать исцеление, чтобы сохранить последние капли в метапамяти. Ржавь.

Он повернулся и подошел к Ваксу. Вся одежда Уэйна пропиталась кровью и грязью, а вот Вакс был на удивление чист и лишь слегка забрызган нечистотами.

– Эй! – окликнул Уэйн. – Ты чего такой чистый? Я же видел, как ты по грязи катался!

– В этот миг я оттолкнулся от пули, – ответил Вакс. Потрогал плечо и тихо простонал. – Хороший отвлекающий маневр. – Он посмотрел Уэйну в глаза. – Ты все это всерьез?

– Не, ты что. – Уэйн отвел взгляд.

Разрушитель, ну и устал же он. Все суставы скрипели. Как половицы, которые расшатались после многолетней ходьбы по ним.

– Уэйн…

– В другой раз, дружище. – Он уселся на землю. – Ржавь, чувствую себя стариком, хотя и не должен. Я еще о-го-го!

Вакс присел рядом на сухом участке бетона.

– Уэйн, тебе уже тридцать девять. Возраст понемногу берет свое.

– Это ты меня заразил, – проворчал Уэйн. – Когда я с Мараси, то не чувствую себя старым!

– Я заразил тебя… старостью? – переспросил Вакс.

– Вот именно.

– Даже от тебя такой чуши не ожидал услышать.

– Это не чушь. Стоило тебе начать считать себя стариком, как и мне эти мысли передались. – Уэйн постучал по голове. – Вакс, мысли заразны. Более заразны, чем болезни.

Они потратили несколько секунд, чтобы отдышаться. К сожалению, задерживаться дольше было нельзя.

– Теперь им точно известно, что мы нашли тоннель, – заметил Уэйн. – Если там действительно лаборатория, они мигом начнут ее эвакуировать.

Вакс кивнул и тяжело поднялся на ноги. Протянул руку Уэйну.

– Давай поговорим, – предложил Вакс. – О тебе. О том, что ты в последнее время чувствуешь.

– Хорошо. Давай. Поговорить я люблю. Только потом.

А потом – суп с котом.

Они двинулись дальше.

– Женщину я удачно подстрелил, – сказал Вакс. – Думаешь, убил?

– Кто знает. Как у тебя сейчас с удачей?

– Ужасно, – признал Вакс. – По крайней мере, мы знаем, что на верном пути. Иначе они не стали бы так отчаянно нам мешать.

– Ну да. Хорошо, что с каньоном покончено, но самое трудное еще впереди. Гора. Она тебя проглотит, поэтому не забудь задушить ее изнутри.

– Постараюсь.

50

Мараси набросала быстрый план – впрочем, только на быстрые планы у них и было время. Луносвет с Двоедушником остались у окна, готовые ворваться внутрь. Мараси подкралась ко входу в здание, чтобы заложить под дверь гранату. Замедляющий пузырь действовал сквозь стены и мог захватить двух охранников. Но стоило Мараси зарядить гранату, как Луносвет выскользнула из-за угла и приблизилась.

– Охранники поменяли позиции, – прошептала она. – Подошли к ученым за противогазами.

Ржавь. Нельзя допустить выпуск газа.

– Врываемся, – шепотом ответила Мараси. – Прикройте, если граната не сработает.

Луносвет кивнула; Мараси пинком выбила дверь и метнула гранату в направлении группы людей в углу, у окна, в которое ее команда ранее подглядывала.

«Двоедушник, простите», – подумала она, понимая, что радиус действия гранаты захватит и его. Бросок вышел точным, и коробочка, срикошетив от лабораторного стола, упала на пол рядом с охранниками и учеными.

Охранники мигом отскочили в стороны, один перемахнул через стол, другой бросился к выходу. Одна женщина-ученый оказалась на самой границе радиуса и, к несчастью, тоже отпрыгнула от неожиданности.

Когда граната активировалась, то захватила только двух ученых в противогазах. Повезло, что одним оказался тот, у кого в руке была банка с предупреждением на этикетке – вероятно, яд.

Граната Мараси вынудила их застыть на месте. Но теперь нужно было разобраться с остальными, не подняв тревогу. Оставшаяся женщина-ученый растянулась у стены, и Мараси бросилась на охранника, ударом приклада не позволив ему выхватить пистолет. Позади Луносвет атаковала – и, хотелось надеяться, обезвредила – другого охранника. Тот, на которого напала Мараси, решил протаранить ее плечом и повалил на стол, уставленный колбами.

Мараси закряхтела, когда противник попытался задушить ее собственной винтовкой. Стеклянные колбы со звоном посыпались на пол, и Мараси перепугалась. Даже спустя годы службы, в глубине души она переживала, что не годится для такой работы.

В последнее время она гораздо реже об этом беспокоилась. Потому как знала, что годится. Это – ее операция. И пусть противник превосходил ее силой, он был простым громилой. Мастерство важнее силы.

Она сместилась, отпустила винтовку и выставила левую ногу. В результате центр тяжести врага