помощью метапамяти. От ответного выпада Уэйн тихо закряхтел, но не более. Его ребра треснули, но сразу же восстановились.

– Эй! – Женщина снова неудачно спародировала его говор. – Нечестно!

– Тебе мной не стать, – прорычал Уэйн. – Кончай притворяться.

Женщина улыбнулась и весьма ловко скользнула в грязь, прокатившись мимо Уэйна и избежав удара. Попутно она довольно сильно, до перелома, измолотила его руку. Уэйн скривился и тряхнул рукой, вправив кость на место. Мышцы закончили работу за него.

Пока рука исцелялась, Уэйн отбивался другой, отступая под натиском противницы. Между ними пролетел Вакс и со стоном впечатался в стену тоннеля. Он подбросил пригоршню пуль и пригнулся. Недо-Вакс попался на уловку и толкнул пули вместо него. Тогда Вакс прокатился по земле под стрелком и разрядил в того две обоймы.

Уэйн и недо-Уэйн замерли, пораженные этим действом. Затем Уэйн подхватил из грязи вторую трость, и они снова схлестнулись, обмениваясь ударами.

– Никакого удовольствия драться на трезвую башку, – сказала недо-Уэйн. – Может, жахнем по пинте, чтобы в нужное настроение прийти, а потом продолжим?

– Не, – возразил Уэйн. – Я готов пить с подонками, лжецами и придурками. Но с таким, как я, – увольте.

– Значит, я хорошо справляюсь? – спросила женщина, когда они, скрестив трости, сошлись лицом к лицу. – Я – это ты?

– Ты гораздо, гораздо хуже, – процедил Уэйн сквозь зубы. – Ты мой жалкий подражатель.

– Ха! – Женщина расцепила трости и пихнула его в бок, заставив отшатнуться к самому краю мерцающего пузыря. Пузырь не двигался вместе с Уэйном. Он стоял на месте и мог исчезнуть лишь в двух случаях: если Уэйн сбросит его по желанию и если Уэйна вытолкнут за его пределы.

Уэйн встряхнул руками. Проклятье, а она сильна. Похоже, не брезговала силовыми тренировками, на которые у него не было времени. Она протаранила Уэйна и вжалась в него, он закряхтел.

– Надеюсь, старина Думад справится, – произнесла она, кивая в сторону напарника. – Я втихаря украла у него несколько склянок с металлами.

– Я не ворую, – процедил Уэйн.

– Извини! Одолжила.

– И не одалживаю! А твой говор уже напоминает не городских дикоземцев, а южноэлендельских бандитов! Тьфу! У тебя вообще все не так!

– Как мило, что тебя сильнее волнует мое плохое подражание, чем то, что я собираюсь тебя убить. – Лицо женщины оказалось перед глазами Уэйна. Она пырнула его в грудь – он даже не заметил, когда она выронила трость, – стеклянным ножом. – Это так по-уэйновски!

– Ты меня вообще не знаешь, – прорычал Уэйн, извернувшись, чтобы пнуть ее по ноге и выскользнуть. Женщина ослабила хватку, и это позволило Уэйну обойти ее сзади, несмотря на вновь полоснувший по груди нож.

Ржавь. Он мог исцелиться благодаря запасам здоровья в наруче, который теперь носил вживленным в бедро. Но его беспокоило, как много приходится лечиться. В этом наверняка и был замысел противницы.

– Ах, Уэйн. – Она повернулась к нему. – Я знаю тебя как облупленного. Я изучала тебя несколько лет! Кутила Уэйн! Шутки по любому поводу. Хватает все, что подвернется, гоняется за юбками. Живет, не думая о завтрашнем дне. Лишь бы было веселье и выпивка!

– Ну и? – буркнул Уэйн. – А боль?

– А. – Женщина пожала плечами. – Даже к взрывам можно привыкнуть.

– Не эта боль, – прошептал он.

Они снова схлестнулись, но женщина, очевидно, была лучшим бойцом, чем он. Нет, с тростями Уэйн управлялся мастерски. Дело в образе жизни. Он пренебрегал тренировками, предпочитал по вечерам пообжиматься с кем-нибудь в подворотне, нежели работать. А став напарником Мараси, почти перестал ввязываться в драки и получать по голове.

Это существо тренировалось усердно. Готовилось к этому дню, этой встрече, этой схватке. Уэйн сражался не с простым уличным хулиганом и даже не с талантливым металлорожденным из Круга. Его противник был убийцей, созданным специально, чтобы с ним расправиться.

Она была сильнее. Быстрее. Моложе. Лучше владела тростями. Уэйн лучше владел особыми умениями, в этом он не сомневался. Но в узком тоннеле от них не было проку. Он обменивался ударами, пропускал удары, лечился… одним словом, получал сильнее, чем бил. Ржавь… Неужели Вакс с возрастом чувствовал себя так же?

Уэйн перекатился по грязному дну гигантской трубы к противоположному краю пузыря и наполовину вывалился из него, – к счастью, малейшего касания хватало, чтобы пузырь сохранялся.

Движение со стороны Вакса заставило его пригнуться. Вакс снова пролетел мимо – и вылетел за грань пузыря. Проклятье. Случилось то, что они планировали сделать с его противником.

Вакс мгновенно застыл в воздухе. Его лицо перекосилось, револьвер выпал из руки и завис перед ним; ленты туманного плаща замерли вокруг.

«Ой-ой», – только и успел подумать Уэйн.

Секунду спустя его ударил шквал монет.

– Эй, Думад, – развернулась недо-Уэйн. – Не мешай веселиться. Это моя добыча.

– Гетруда, ты слишком долго возишься, – ответил Думад. – Играешь с ним. А надо просто бить, пока не сдохнет. – Он подкрепил это утверждение, повторно изрешетив Уэйна монетами и свалив на землю.

Ржавь. Дело плохо. Эти раны можно было вылечить, но медленно – запасы здоровья подходили к опасной отметке. Приходилось экономить.

– Эй, – прошептал он. – Смерть. Ставлю пятьдесят клипов, что выживу.

Это был удачный момент для ставок. Потому что в такой ситуации Уэйну оставался лишь самый отчаянный шаг.

Сказать правду.

Он неловко приподнялся, прижавшись спиной к округлой стене тоннеля.

– Думаешь, что знаешь меня? – прошептал он. – Знаешь, что мне довелось пережить?

Думад посмотрел на него и толкнул. Ржавь, он был так силен, что мог воздействовать на металл внутри тела Уэйна. Такого Уэйн прежде никогда не испытывал. Его потянули назад застрявшие в теле монеты. Ржавь и Разрушитель… по слухам, такой силой обладала разве что Вознесшаяся Воительница.

Эти ребята серьезно мухлевали. Неудивительно, что Вакс проиграл схватку. Неудивительно, что Уэйн фактически проиграл свою – по крайней мере, дуэльную часть. Но если отвлекать их достаточно долго…

От нового толчка он натужно охнул. Но – все равно двинулся вперед, не обращая внимания на монеты, рвавшие его изнутри. Сделал шаг, наклонился вперед, подставляя себя толчку.

Недо-Уэйн мешкала, опустив трости. Он заглянул ей в глаза.

Затем широко улыбнулся.

– Тебе меня не ранить, – прошептал он, изменив говор. – Жизнь уже изранила меня так, как никому больше не под силу. Тебе меня не убить. Я уже мертв. Умер много лет назад, сестренка.

Он сделал еще шаг. Большинство людей не замечали поверхностные перемены в говоре. Легкое повышение или понижение тона. Но тебя все равно судили по говору. Мозг автоматически привязывал к акцентам смысловые значения.

Думад встревоженно нахмурился, поднял руку и толкнул сильнее. Уэйн заскользил по грязи; монеты еще сильнее