Дочь ашуры поднялась на парящие острова Академии чтобы учиться, а не создавать репутацию пугающей Баньши. Нельзя злить Декана. Любое неосторожное слово, любой косой взгляд и полукровка вылетит из Академии.

Фиама заметила неприятную тенденцию – стоило одной нелепой истории о полукровке уйти на задворки памяти, как случалась новая и порождала свежие небылицы. Дочь ашуры начинала потихоньку привыкать, и после занятий отправилась в библиотеку к своему любо-ненавистному Эстариолу. Лишь портрет мог объяснить, что это за эмпатия такая, и что она с собой несла.

В библиотеке Эстариол встретил полукровку очередной остротой. Фиама смолчала, не желая ссориться с парнем. Убедившись, что в библиотеке только она и портрет, дочь ашуры направилась к стеллажам с книгами и кинула библиотекарю запрос:

– Тут такое дело, нужна книга про эмпатов и эмпатию.

– Зачем? – пристал Эстариол, изображая дознавателя. Фиама ответила ему в той же манере. Завязался спор из ничего. Дочь ашуры торопилась, хотела отдохнуть в своей комнате и взяться за письменные задания, но так хотелось хотя бы с Эстариолом почувствовать себя живой, а не зомби, поедающим гранит наук. Пока спор не превратился в обмен любезностями.

– Ну, хватит. Я по важному делу, – Фиама изо всех сил старалась говорить спокойно, хотя готова была разодрать портрет на сотни маленьких клочков.

– Да сдались те эти эмпаты. Они поехавшие соплижуи, да и повывелись, – со скучающим лицом протянул Эстариол.

– Ну, спасибо! Только сопли жевать мне не хватало, – буркнула Фиама.

– А ты тут боком каким? Самомнение притуши, не о тебе тема. Эмпаты оч эмоциональные, всё чувствуют и потому жуют чужие сопли. Если эмпатия супермощная, чужие сопли сносят крышу. Вот так. Но от слабаков толку мало, – парень на портрете изображал собою высшую степень скуки, благо хоть в носу не ковырял. Фиама решила не говорить сразу, а отплатить Эстариолу той же монетой.

– Ах ну да, – изображая манерную Селену, сделав голос сахарным, начала дочь ашуры. – Ты же сидишь тут безвылазно и даже не представляешь, что творится в Академии, прямо за стенами этой пыльной библиотеки.

– Да что там может твориться? Такая же скука. – Эстариол никак себя не выдал, но Фиама знала, что её слова зацепили парня.

– Куда тебе, сидящему в старой раме, в окружении молчаливых книг и вечно голодных книжных червей, – продолжала свою тираду полукровка, пока её наглым образом не перебили.

– Тшш, тшш. Ты что! – портрет перешёл на шёпот, и Фиама насторожилась. Что она могла такого сказать? Может, нельзя в библиотеке говорить про книжных червей? Возможно у людей это плохая примета? Вдруг она как единственная в своём роде, может призвать их, назвав имя? Нельзя поминать беду, а то явится. Именно по этой причине имена правительниц Аэфиса заменяли прозвищами – Разрушительница, Демонша или дочь Сатаны.

Портрет с самым серьёзным видом внимательно проследил за реакцией адепта.

– Поди себя описала? Прожорливый книжный червяк! – заржал Эстариол, раскрывая подвох настороженной и уже невесть что напридумавшей дочери ашуры.

– Чёрт! Я убью тебя! Свободные ветры, откуда берутся такие дураки?! Почему ко всем моим невзгодам, мне достался ещё и кретин-библиотекарь?! – Фиама взбесилась, когда поняла, что над ней пошутили. – Это я – эмпат! Ты дубина в рамке! Я! А теперь снизойдёшь ли ты до простой смертной и не подскажешь ли книгу, дабы она смогла понять, что за кот в мешке ей достался на этот раз!

Портрет перестал смеяться, серьёзно посмотрел на Фиаму, в глазах его мелькнуло сомнение, но всё же он подсказал полку и книгу. Когда полукровка принялась читать, Эстариол не выдержал и начал докучать своим неверием.

– Не, я те не верю. Какой из тебя эмпат? Прикол судьбы что ли?

Ещё один, подумала Фиама.

– Чё ты врёшь, а? Всё равно я тут самый исключительный, усекла? А ты мне врёшь. – Эстариол не унимался, видя, что дочь ашуры его игнорировала.

– Я не вру, – спокойно ответила адепт. – Вот смотри, что мне дали, чтобы я не сходила с ума. – Фиама показала Эстариолу амулет Роуг. Амулет в виде пера. Эти перья меня скоро в могилу вгонят.

– Интересная побрякушка, – только и ответил портрет.

Через долгие минуты, проведённые в молчании, Фиама закрыла книгу и задумалась над прочитанным. Эстариол терпеливо ждал, когда она подаст признаки жизни.

– Выходит, что эмпат – человек, чувствующий чужие эмоции, как свои? – задалась вопросом полукровка.

– В целом эмпатия представляет собой осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека, без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания. Соответственно эмпат – это человек с развитой способностью к эмпатии, – подытожил библиотекарь.

– Хватит пересказывать учебник, – проворчала Фиама.

– В книге всё ясно и понятно. Чё те ещё надо? – возмутился Эстариол.

– Ну, я не знаю. Всё так заумно. Внешние состояния какие-то. Что меня теперь ждёт? Что всё это значит? Что мне делать? – взмолилась дочь ашуры. Послышался шорох, Фиама повернулась в ту сторону и увидела, как захлопнулась дверь в библиотеку – кто-то пришёл. Стало быть, нужно говорить тише и как следует следить за словами и обстановкой, решила для себя полу ашура.

– Понятнее, – протянул парень и глубоко задумался. – Теперь ты будешь ощущать эмоциональные настроения людей, с которыми общаешься. Возможно у тебя, как у потомка ашуры этот дар разовьётся во что-то большее или будет выражаться с немного иным уклоном, чем у простых людей. Помнишь, ты говорила, что в столовой хочешь жрать, а потом тебя тошнит? – спросил Эстариол, Фиама кивнула. – Вот это оно и было. Раз амулет эту шнягу блокирует, значит теперь сможешь нормально хавать. А то без слёз не взглянешь, – покачал головой парень. – Раньше хоть какие титьки были, а щас ваще скелет с прыщами.

Фиама скорчила рожу, но смолчала, потому что портрет продолжил:

– Делать теперь надо вот что – учиться шнягу эту использовать, контролировать типа, – Эстариол подтверждал свои слова, подняв руку и тыча в пустоту указательным пальцем.

Фиама вздохнула, обернулась, посмотреть, нет ли кого рядом. Убедившись, что гость библиотеки занят своим делом и находится далеко, дочь ашуры тихо заговорила:

– Самой тут не научишься, я понятия не имею как. Кстати есть какие-нибудь методические пособия по эмпатии? Куратор свинтил, видать сбежал от проблем. Я опять осталась сама по себе, препода мне не дадут. Как ты сам сказал, эмпаты практически извелись, – пожала она плечами.

– Ну да, и нет. Чё ты шепчешь? – скорчил гримасу Эстариол.

– Ничего, тут есть кто-то, – продолжила шептать Фиама.

– Кто? Где? И что? Какая те разница? Что тебе этот кто-то? – не унимался парень из рамы.

– Не хочу, чтобы нас слышали. Тебя-то не услышат, а меня могут. Не надо никому знать, что у меня случилось и зачем, – заговорщицки промолвила полукровка и обернулась. Перед ней стоял парень с тёмными волосами. Второкурсник Гил, с которым она общалась в библиотеке зимой. Фиама вновь не слышала, как он подкрался и вздрогнула.