Тогда он демонстративно поднял к уху мобильник, имитируя наверно важный и срочный звонок, и свернул налево за угол.

Вот и всё! Чао, Гудин! – несколько успокоился Платон.

Ну, надо же, какие они сволочи, эти наши мужики?! Ведь видели, что я пошёл обедать, и не остановили меня, не сказали, что сегодня идём в ресторан! Хотя позиция каждого из них вполне понятна! Гудин этого не сделал из-за вредности, а Алексей – из-за недальновидности! Но Надежда, какова? Сказала мне об этом в самый последний момент! Решила, что я, как собачонка, с радостью побегу на дармовую еду! Дура! Фиг, Вам! Жрите сами и радуйтесь! Вот только жалко, что Надька дёрнула меня на улицу с не до конца высохшими волосами после душа! И Насте не успел позвонить! Хорошо хоть, что на улице относительно тепло. Да и Настя со звонком пока перебьётся! В общем, мой план сработал! Есть за что себя уважать! – рассуждал после «драки» Платон.

Всю дорогу на дачу он ждал звонка Надежды, решив телефон пока не открывать, но тишина!

Она, наверно, всё поняла! – сделал он, было вывод про свою начальницу, но ошибся.

Вечером на даче он заглянул в SMS-сообщения и увидел, что та звонила ему аж четыре раза!

Поздно вечером Платон всё же ответил на её пятый звонок, объяснив, что у него была договорённость с сестрой о поездке на дачу в одно с ним время. А так как телефон его разрядился, то он не смог никому позвонить, и вынужден был сразу идти в метро, чтобы не опоздать на оговорённую с сестрой электричку.

– «А мы тут тебя обыскались! – веселилась Надежда – Лёшка ходил тебя искать даже до трамвая! Мы думали, может, что с тобой случилось?!» – продолжала она, смеясь.

Наверно радуется сэкономленным на мне деньгам? Так они меня всё-таки и не поняли! С их желанием урвать дармовщинку и нажраться, они не видят других, интеллигентных людей! – несколько сокрушался Платон.

Среда началась с сухой, но прохладной погоды. При проходе с перрона в метро «Выхино» Платон нечаянно задел своей всё ещё богатырской грудью сутулую спину впереди стоящей девицы, в пиджаке в мелкую бело-серую клетку. Та дёрнула спиной назад, отталкивая его грудь.

– «Ну, что ты, коза, дёргаешься?!» – не удержался пенсионер.

– «Фи!» – в пол-оборота искажённой злой гримасой лица, окинула она его пренебрежительным куриным взглядом, обходя и обгоняя на всякий случай пару людей в очереди.

С утра он завёз дочери огурцов для засолки, потому и припозднился на работу. Но Надежда на это даже не прореагировала, сразу заведя разговор на производственную тему. По её весёлости и доверительности Платон решил, что она кое-что всё же поняла из вчерашнего его демарша, и стала его ещё больше уважать за это.

– «Тут Гаврила всё…» – начала, было, она, но тут же оборвала фразу.

Надежда рассказала Платону, как она послала Лёшку с Гаврилычем искать его. Как Нона всё время просила её позвонить ему по телефону, но тот был недоступен в метро. Как они вначале ели бесплатный десерт в виде персиков, ананасов, дынь и арбуза, который строптивому не достался.

И ведь никто не ожидал от меня, надёжного, такого фортеля! Знать так и не узнали они меня! И никому даже в голову не могло придти такое, чтобы я игнорировал бы чей-то день рождения! Так что Гудин вначале настрадался из-за меня, побегал за мной, частично получил своё! Зато потом понял денежную выгоду от моего отсутствия и получил удовольствие! – оценивал Платон плюсы и минусы безвозвратно прошедшего.

– «А чего ты не ходил на день рождения Гаврилы с нами в ресторан?» – спросила его позже Нона.

– «А я, вообще-то говоря, не пью – начал он, но после короткой паузы, уже тише, себе под нос, продолжил – с кем ни попадя!».

– «Но я так и поняла! Когда тебя искали, я им сразу сказала, что ты не придёшь! Ты же человек обязательный! Раз тебя до сих пор нет, то значит и не будет!».

– «Под его стеклянным взглядом мне никакой кусок в горло не полезет!» – ответил ей обязательный аналитик.

Вечером, после проливных дождей, футбольное поле быстро просохло.

С большим удовольствием Платон поехал поиграть в футбол и забить свой пятидесятый гол в этом сезоне. И это ему удалось.

Свой юбилейный гол он забил с близкого расстояния с лёта, подъёмом правой ноги. А великолепный пас с правого фланга ему зряче отдал Санька Бурков («Колокольчик») – лучший дачный плеймекер, с которым он, как и с Алексеем Грендалем, любил играть в одной команде.

И Платон не остался в долгу, в свою очередь, отдав два голевых паса Колокольчику, получив от этого ещё большее удовлетворение.

Когда молодые мужчины ушли на волейбол, пожилые Кочет с Грендалем выиграли у пары отроков 25:13. Платон забил ещё четырнадцать голов, дав одиннадцать пасов Алексею, один дав даже специально ему на голову. Тот тоже не остался в долгу, дав Платону возможность забить единственный в сезоне гол головой. И как?! Платон своим теменем просто вонзил мяч в сетку ворот противника, после мягкого наброса мяча Алексеем по диагонали метров с пяти.

А ведь одно время Платону показалось, что он разучился играть головой. Но это оказалось не так, мастерство сохранилось.

Лишь бы были хорошие партнёры и передачи, а голова на них всегда найдётся, особенно такая светлая, как у меня, и не только в смысле седины! – хвалил он сам себя.

Ведь раньше он забивал и после навесов с флангов теменем под перекладину по-Копаевски, и в прыжке ударом затылка по-Севидовски, и самым популярным боковым резким кивком головы, и своим любимым лбом, а то даже, не боясь, лицом. А иногда он, переводя мяч, поданный со своей половины поля в сторону ворот противника, стоя к ним спиной, подрезая его в вертикальной плоскости, перебрасывая через вратаря теменем, реже затылком. Или скидывал мяч в ворота относительно плавным кивком головы после диагональных передач. В общем, забивал головой практически во всех случаях и на все вкусы.

Таким образом, благодаря Алексею, Платон довёл свой личный рекорд за футбольный вечер до 15 голов и 13 пасов, а общий свой лицевой счёт за сезон до 64 голов и 63 пасов в 22 играх.

А впереди было ещё несколько дней календарного лета.

В четверг утром, 27 августа, Платон обратил внимание, что количество пассажиров в электричке заметно поубавилось, а в метро наоборот – увеличилось. Это московские аборигены съезжали с дач, возвращались из отпусков и каникул.

А вот на обратном пути пассажиров в электричке наоборот, прибавилось. Видимо за счёт тех, кто прежде ездил на работу раньше Платона? И это прибавление бросилось в глаза Платону обилием, едущих до Люберец, молодых женщин с косыми от баночного пива глазами.

Кроме того он почувствовал заметное облегчение в своей талии. После десятидневного приёма «мясных» гостей она восстановилась, став прежней.

В ногах появилась лёгкость. Амплитуда и скорость их движения заметно увеличились.