То, что не удалось сделать Амелии, удалось ей. Талли решила поужинать с отцом, и в ее присутствии он съел несколько ложек супа и выпил чаю. Они как раз заканчивали трапезу, когда позвонил Джим. По его словам, у него были кое-какие новости.

— Я сейчас у папы, — ответила Талли. — Можно я перезвоню попозже?

— Конечно, звони мне на мобильник. Впрочем, у меня ничего важного… просто сегодня Бриджит предложили сделку. Подробности я расскажу, когда ты перезвонишь. — И Джим дал отбой.

«Какую еще сделку?! — недоумевала Талли. — Сто лет тюрьмы вместо ста пятидесяти?» От Джима она знала, что Бриджит попыталась сослаться на временное помрачение рассудка, в надежде снять с себя обвинение в умышленном убийстве, но он был уверен, что этот номер у нее не пройдет. Судья, сказал Джим, очень быстро поймет, что Бриджит была в своем уме и что убийство она совершила, как выражаются юристы, «на почве острой личной неприязни», что ни в коем случае не могло смягчить ее вину.

— Ну что, дочка, ты довольна своим фильмом? — спросил Сэм, когда она убрала телефон.

Он уже знал, что как раз сегодня Талли закончила работу над картиной. Интерес его был совсем не праздным — отец всегда очень подробно расспрашивал Талли, что и как она делает, как решает разного рода проблемы, как идут съемки и монтаж. В результате он отлично разбирался в современной режиссуре и, наверное, мог бы давать ей советы, но никогда себе этого не позволял. «Я — профессиональный зритель, — говорил он, когда Талли шутила по этому поводу. — Мое дело — смотреть фильмы, а не анализировать твои успехи и неудачи».

— Очень довольна, — призналась Талли. — Думаю, это будет одна из лучших моих картин. Жаль, что Хант ее так и не увидит.

— Действительно, жаль, — кивнул Сэм. — Надеюсь, эта твоя Бриджит отправится за решетку лет на двадцать — двадцать пять.

— А разве могут быть другие варианты? — искренне удивилась Талли. — Хищение и убийство — по-моему, этого достаточно для самого сурового приговора.

— И она его, безусловно, заслуживает, — согласился Сэм, который никогда не испытывал сочувствия к преступникам. — Вот только нынешние суды мне не очень нравятся, точнее, даже не суды, а присяжные. Ну и адвокаты тоже недаром едят свой хлеб… в большинстве случаев. Кстати, что говорят Грег Томас и этот специальный агент?

— Джим только что мне звонил, — ответила Талли. — Я обещала перезвонить ему из дома. Грег работает над гражданским иском. Недавно я с ним встречалась, и он уверил меня, что волноваться пока не о чем. В том числе и благодаря тебе.

Сэм действительно дал ей несколько ценных советов относительно гражданского иска — это была как раз та область, в которой он разбирался блестяще. Узнавая от Талли о состоянии дел, отец постоянно подсказывал, что именно Талли должна передать своему адвокату. Поначалу, правда, Грег Томас воспринимал эти подсказки с улыбкой, но когда пару раз выяснилось, что старик был прав, а он — нет, адвокат начал относиться к ним весьма серьезно. Один раз он даже попросил Талли передать Сэму, что поражен его глубоким знанием современного права и остротой ума. Первое, впрочем, было неудивительно — Сэм продолжал выписывать «Гарвардский юридический вестник» и очень любил посещать юридические сайты, на которые он заходил со своего ноутбука. Что касалось остроты ума, то это был природный дар, который он сумел не только развить, но и сохранить до глубокой старости.

Талли посидела у отца еще немного, а когда он захотел спать, сама уложила в постель и подоткнула одеяло. Сэм почти сразу задремал, и Талли тихонько выскользнула за дверь. Поймав такси, она поехала домой, а оттуда сразу позвонила Джиму.

Джим, который всегда старался держать ее в курсе событий, очень подробно разъяснил ей суть предложенной правосудием сделки.

— Если мисс Паркер признает себя виновной, то по обвинению в хищении ей сократят срок до пяти лет. Если не признает, то судья назначит сколько полагается, а может, и добавит кое-что от себя. Кроме того, условия сделки включают возмещение ущерба за счет средств, полученных от продажи дома и иного имущества, а также за счет денег, находившихся на ее банковских счетах на момент ареста. Что касается убийства, то адвокат мисс Паркер, похоже, намерен добиться, чтобы она отбывала оба срока одновременно. И это у него может получиться — если, конечно, она признает себя виновной и в этом преступлении и получит за него реальный срок.

— И сколько в результате она получит? — обеспокоенно спросила Талли.

— Пять или шесть лет за хищение, восемь или десять за убийство. Не очень много, поскольку суд наверняка учтет, что мисс Паркер впервые преступила закон, к тому же тюрьмы сейчас переполнены, да и содержание каждого заключенного обходится весьма недешево… Если мисс Паркер признают невиновной в убийстве, что маловероятно, то за хищение судья может назначить ей и пять лет лишения свободы, и больше, если ему вдруг покажется, что это слишком мягкое наказание для такой, как она. В последнем случае, разумеется, условия сделки учитываться не будут. Не забудь к тому же, что мисс Паркер злоупотребила твоим доверием, а судьи считают это отягчающим обстоятельством.

Талли не сразу нашлась что ответить. Ей казалось, что пять лет — слишком мало за все, что совершила Бриджит. Десять лет за убийство — еще куда ни шло, ведь Бриджит отняла чужую жизнь, но если верить Джиму, у нее все-таки был какой-то шанс этого избежать.

— Жаль, что в нашей стране теперь не применяют электрический стул, — сказала она решительно. — Впрочем, Бриджит больше подошла бы гильотина. Не понимаю, зачем суду заключать с ней какие-то сделки, добиваясь признания вины? Ведь Бриджит совершила по-настоящему тяжелые и опасные преступления!

— Все дело в том, что подобная политика позволяет экономить деньги налогоплательщиков, — объяснил Джим. — Как я уже говорил, содержать тюрьмы — удовольствие не из дешевых. Зато если мисс Паркер сделает признание, тебе не нужно будет являться в суд, давать показания и трепать себе нервы. К тому же это сбережет немало времени и нам, и правосудию.

Талли не могла не признать, что она вовсе не ждет с нетерпением судебного заседания, на котором ей придется выступать и в качестве свидетельницы, и в качестве потерпевшей, однако мысль о том, что Бриджит может отделаться пустяковым сроком, не нравилась ей еще больше.

— Ладно, — произнес Джим после небольшой паузы. — Подождем до завтра, посмотрим, что скажет адвокат мисс Паркер.

— С ее стороны было бы глупо отказаться от сделки, которая может существенно сократить срок ее пребывания в тюрьме, — сказала Талли сердито.

— Я с тобой согласен, — отозвался Джим. — Но ты даже не представляешь, сколько адвокатов мечтают увенчать себя славой, выступая в суде, хотя во многих случаях для их подзащитных было бы куда лучше заключить сделку с правосудием и отделаться сравнительно небольшим сроком. Иными словами, если мисс Паркер вдруг заартачится, особо уговаривать ее никто не будет. Тогда ее дело попадет в суд, а это не самый лучший вариант для всех — включая тебя. Разве что адвокату выпадет шанс проявить свое красноречие и высокий профессионализм. Впрочем, суд еще не скоро, так что времени и у нас, и у мисс Паркер достаточно.