Морфей успокаивается, в кои-то веки позволив мне вести. Одна его рука касается волос у меня на затылке, а другая, в которой он сжимает подвески, буквально накаляется.

Это легкий поцелуй, искренний и невинный, но тут Морфей без предупреждения поворачивается и ловит мои губы своими. Они теплые и шелковистые, и от них пахнет табаком. Он стонет и сливается со мной, захлестывая меня волной страсти.

Боясь утонуть, я отталкиваю Морфея. Губы пульсируют; я не в силах выговорить ни слова. Его драгоценные камни – настоящий фейерверк эмоций. Морфей удивленно смотрит на меня. Он необыкновенно похож на мальчика из моих снов – в те редкие разы, когда мне удавалось победить в игре или состязании. Его крылья повисают. Больше они не окружают нас стеной.

С порога доносится приглушенное ругательство. Я поворачиваю голову и вижу Джеба, бледного как смерть. Взгляд у него яростный и в то же время скорбный. Такого уязвленного выражения я не видела с тех пор, как был жив его мучитель-отец.

Я замираю.

– Джеб…

Он молчит. Не набрасывается на Морфея. То, что он делает, намного хуже.

Джеб просто уходит.

– Подожди!

Мне как будто воткнули нож в живот. Боль такая, что ноги подкашиваются.

Морфей прижимает меня кулаком к стене, не позволяя броситься за Джебом.

– Какая жалость, – говорит он и проводит костяшками свободной руки по моей щеке. – Извини, что пришлось сделать ему больно, детка. Но, право, так лучше. Он не будет злиться, что тебя придется на сутки уступить мне. После этого ваши отношения уже никогда не стали бы прежними. И потом, впереди битва. Ты, возможно, спасла Джебедии жизнь.

Мои щеки вспыхивают.

– Нет. Всё должно было закончиться не так. Это время принадлежало нам!

Морфей выпускает меня и отступает на шаг.

– Время… В Стране Чудес ты не будешь знать никаких ограничений. Пусть это тебя утешит. А теперь соберись. Надо приготовиться к битве.

По пути к двери Морфей останавливается и гладит жемчужины на моем выпускном платье, которое висит на кресле. Он ласково улыбается. Я знаю, что он вспоминает видение, показанное Королевой Слоновой Кости, – ребенка с волосами, как у него, и глазами, как у меня, который научит обитателей Страны Чудес видеть сны, так что необходимость похищать человеческих детей наконец отпадет.

Напоследок взглянув в мою сторону, Морфей уходит.

Я сползаю на пол. Между ключицами, где покоятся подвески, синие и горячие от волшебного прикосновения Морфея, до сих пор чувствуется жар. Ключ, сердечко и кольцо сплавились вместе, превратившись в комок металла, такой же бесполезный, как любое объяснение, которое я могу предложить Джебу.

Я этого не предвидела. Но никто, кроме меня, не виноват. Я предала сама себя самым страшным образом.

Собраться не так просто.

После заезда в папин спортивный магазин, где надо захватить кое-какие вещи по списку, составленному Джебом (два комплекта раций, десять сеток для футбольных мячей, четыре пары охотничьих очков для ночного видения, два пейнтбольных ружья и запас белых и желтых шаров с краской), мы с мамой добираемся до «Подземелья» всего за полчаса до запланированного начала бала. Члены школьного совета и дежурные уже прибыли. У входа десятка полтора машин, одна из них принадлежит Таэлор. Вечер становится всё лучше и лучше.

Центр развлечений находится в огромной подземной пещере с каменным потолком, который местами достигает высоты в пятнадцать метров. Вход – через маленькое здание, похожее на купол, с неоновой надписью «Подземелье» (оранжевыми, красными и фиолетовыми буквами) и двойной дверью, как в спортзале. Сразу за ней начинается уклон, который ведет в основное помещение, где можно предаваться разным развлечениям в потустороннем свете. Там есть рампа для катания на скейте, миниатюрное поле для гольфа, галерея игровых автоматов, кафе. Есть и танцпол, размером примерно со школьный спортзал, с зеркальными стенами. Он, конечно, круче школьного зала, потому что вместо традиционного освещения в «Подземелье» – светящиеся флуоресцентные росписи на стенах. Идеальное место для волшебных сказок и маскарадов.

За задней дверью – маленькая раздевалка, где сотрудники оставляют сумки, верхнюю одежду и прочие личные вещи. Еще там есть грузовой лифт, который нужен для того, чтобы спускать вниз еженедельный запас еды и всё остальное.

Там ждет Джеб, чтобы впустить нас. Мы спустимся на лифте, войдем через кафе и запросто смешаемся с остальными.

Джеб не отказался помогать нам, хоть я и разбила ему сердце. Не потому, что его сестра может оказаться в опасности, а просто потому, что это Джеб. Он всегда защищает слабых.

Точно так же как я должна была защитить его – и не сумела.

Я загоняю «мерс» Морфея на задний двор. Мама сидит на переднем сиденье, а Морфей в виде бабочки летит за окном. Сегодня он будет присутствовать на балу под видом британского ученика по обмену. Таэлор придет в восторг. Во-первых, «Эм» вернулся, а во-вторых, мы с Джебом вылетели из списка.

Идеальный выпускной.

В свете ультрафиолетовых ламп подлинное обличье Морфея сойдет за маскарадный костюм. Поэтому и я тоже выпустила крылья. Мама помогла мне обернуть их возле основания фиолетовой сеткой, которую заколола спереди блестящей брошкой, как шаль, чтобы скрыть, что они растут из тела. Если бы я не расстраивалась так из-за Джеба, я бы с удовольствием выставила напоказ и крылья, и узоры на лице.

Мы оставляем машину рядом с мотоциклом Джеба. Когда я вижу его, мое сердце надрывается еще немного.

Он приехал пораньше, как мы и договорились, и обошел «Подземелье», до того как гости съехались. Джеб прислал эсэмэску: «Ничего подозрительного». Коротко, точно и бесстрастно. Я ее удалила. Она неуместна среди его игривых, искренних, романтических посланий, которые хранятся у меня на мобильнике.

Браслет, надетый поверх фиолетовой перчатки, – издевательское напоминание о том, как Джеб подарил мне кольцо, а заодно и всю свою жизнь. Кольцо, которое теперь сплавилось вместе с сердечком и ключом. Я сжимаю металлический комок, висящий на цепочке, и прячу его под сетчатую накидку.

Я бы заплакала, но слез уже нет. Глаза горят и зудят, как будто в них насыпали песку.

Держись, Алисса. Это не Морфей, а я сама обращаюсь к себе. Надев полумаску с серебряной бахромой, я завязываю ленту на затылке.

Мы с мамой выходим из машины. На задней парковке нет никого, кроме нас. Одно нажатие на кнопку – и дверь отъезжает. Порыв прохладного воздуха треплет мои крылья и зубчатый подол. Я наклоняюсь, чтобы поправить платье, которое зацепилось за застежку сапога.

Гроза прошла, оставив после себя персиковый закат, гравий переливается, как неоновые блестки, но это всё внешнее. Под напускной безмятежностью кроется что-то темное, древнее, угрожающее, чего не видят люди.