Насекомые вернулись – они больше не выкрикивают предупреждения, а поддерживают меня. Белый шум сливается в единое: «Мы здесь, Алисса. Спаси наш мир. Если будешь нуждаться в нас… позови».

Мама подходит ко мне, чтобы поправить тиару и вуаль, похожую на паутину. Она приглаживает парик, который одолжила Джен. Серебристые, прямые, блестящие пряди ниспадают до бедер. Эта штука скрывает мои волосы. Голова под ней чешется.

Джеб сказал Дженаре, что мы собираемся побывать на балу инкогнито, поскольку он не хочет, чтобы я его пропустила. Он сделал вид, что у нас всё в порядке. Джен пришла в восторг и решила нам подыграть. По моей просьбе она принесла для мамы вечернее платье с открытой спиной.

Длина до середины икры очень ей идет, как и многочисленные шифоновые оборки, и легкие рукава-крылышки. Джен помогла маме заплести волосы на висках и закрепила их фиолетово-розовыми хрустальными заколками. Волосы у нее блестят, как и кожа. Мама выглядит потрясающе.

Жаль, что папа не видит.

Прежде чем выйти из дома, я загнала его машину в гараж, поставив ее рядом с «Гоблином», чтобы с улицы казалось, будто никого нет дома. При мысли о том, что папа там совсем один, мне вновь делается грустно.

– Знаю, Элли, – мамины глаза, синие как небо, внимательно смотрят на меня сквозь прорези розовой маски. – Мне тоже неприятно его вот так обманывать. Но других вариантов я не вижу.

Морфей, в виде бабочки, спускается и зависает рядом со мной, одним крылом игриво касаясь щеки. Я отмахиваюсь и подавляю гнев, который сдерживаю с той самой минуты, как мы поцеловались. Из-за Морфея финал получился совсем не таким, как я рассчитывала.

Подозреваю, он сделал это нарочно. Намеренно опустил крылья, чтобы Джеб нас увидел.

Морфей возникает в шаге от меня.

– Алисса, нет слов, чтоб описать твою красоту.

Он изящно кланяется.

– Замолкни, Морфей.

Он, ухмыльнувшись, выпрямляется. Крылья величественно возвышаются над головой. Я мрачно рассматриваю его костюм. Как типично для Морфея. Смесь средневекового антуража и стиля рок-звезды – кожаные коричневые наручи с заклепками, белая рубашка с кружевными манжетами, бордовый камзол, длиной до бедра, отделанный золотым кружевом. Из-под камзола видно облегающее бордовое трико, заправленное в коричневые, до колена, сапоги. Никакого простора для воображения. Что хуже всего, на Морфее корона.

Он одет королем фей. Какая ирония.

Я хмурюсь.

– Какие-то проблемы, детка? – спрашивает он, глядя на меня из-под золотистой кружевной полумаски и поправляя руками в бархатных перчатках рубиновую корону на синих волосах.

В рубинах застыли крошечные тельца бабочек, как окаменелости в янтаре.

Я качаю головой.

– Наверняка ты тут единственный, кто додумался надеть штаны с гульфиком. Обязательно надо привлечь к себе всё внимание, да?

– Уверяю тебя, это только начало.

Мы с мамой одновременно закатываем глаза, и ухмылка Морфея делается шире. Потом мы, все трое, достаем из багажника спортивные сумки, набитые разными вещами, и шагаем к задней двери.

Джеб уже там – он держит дверь открытой. Он зловеще красив, со своей поддельной паутиной, пыльными разводами и стратегическими прорехами в смокинге, сделанными Дженарой. В темно-синем пиджаке с застежками-петлями он кажется еще шире и выше, просторные брюки подчеркивают мускулистые бедра. Фиолетовая рубашка и полумаска в тон подходят к оливковой коже и темным волнистым волосам. Глаза Джеба кажутся зелеными в серую крапинку. Атласный галстук с восточным узором сочетает все эти цвета.

Он выбрит и с лабретом в виде кастета, но это не ради меня. Просто Джеб собирается драться с зомби.

– Джеб…

Он смотрит в сторону.

– Поживее. Надо кое-что обсудить.

Он обращается к нам как к единому целому, и это сродни пощечине. Джеб до боли близко, и я никуда не хочу идти. Морфей обвивает меня рукой, чтобы стронуть с места, и Джеб смотрит на его ладонь там, где она касается моего тела, а затем отводит взгляд, так крепко стиснув зубы, что они чуть не трескаются.

Мы кладем вещи на деревянную скамейку рядом со шкафчиками. Джеб открывает сумки, чтобы проверить, всё ли на месте, и одновременно излагает свой план.

– Игрушки нельзя убить. Обездвижим их и загоним обратно. Для этого нужны сетки.

Он достает рации, проверяет и бросает нам.

– Разделимся. Жучара со мной, а вы вместе. Связь с напарником держите по рации.

Рация не больше мобильника, и я прячу ее в декольте.

– Вокруг танцпола стоят огромные деревья в кадках, – продолжает Джеб. – Как настоящий лес. Будет трудно что-нибудь сквозь них увидеть.

Он достает очки для ночного видения и пейнтбольные ружья, смотрит на нас и хмурится.

– Я же сказал – четыре комплекта очков.

– Больше не было, – отвечает мама.

Джеб мрачнеет.

– Ладно, обойдемся. Остались две коробки с пожертвованиями, которые я еще не проверил. Наша первая задача – осмотреть их на предмет каких-нибудь старых игрушек. Если ничего не найдем, будем сторожить зеркала на танцполе.

– А если мы что-нибудь найдем, мой капитан? – саркастически интересуется Морфей.

Джеб заряжает пейтбольное ружье и направляет ствол ему в грудь.

– Тогда я выстрелю в этого гада, мы проследим за ним в ультрафиолетовом свете, поймаем его и загоним в ту дыру, откуда он выполз, навсегда.

Морфей и Джеб пристально смотрят друг на друга. Напряжение физически ощутимо. Я понятия не имею, как они будут действовать сообща. Не знаю, как сама это переживу, учитывая, насколько уже всё испортила.

Мама становится между ними и наклоняет ружье к полу. Она смотрит на нас троих, и я вижу, как мама мысленно производит подсчеты.

– Прежде чем начнется стрельба, нужно будет вывести отсюда людей.

Джеб внимательно смотрит на маму. Я никогда еще так ей не завидовала.

– Правильно. Включим спринклеры, чтобы здесь стало мокро. Они сработают, если разбить стекло. Вы с Эл сумеете это сделать с помощью магии? Запустить все спринклеры и поскорее выпроводить людей? Тогда мы забаррикадируем зал. Жучок присмотрит за входом, а я коротну лифт.

Мама кивает.

– Мы справимся, да, Элли?

Она смотрит на меня, беспокойно склонив голову набок. Я знаю, что мама читает мои мысли.

– Конечно, – отвечаю я.

План Джеба превосходно продуман, но, с тех пор как мы расстались, я не породила еще ни одной связной мысли. Очевидно, наш разрыв не повлиял на его творческие способности в отличие от моих.

Мы вызываем огромный лифт. Джеб стоит с сумками в дальнем углу и нажимает на кнопки. Морфей становится между мной и мамой. Когда мы добираемся до нужного уровня, Джеб удерживает кнопку закрытия дверей и впервые за вечер смотрит на меня. Мое сердце пускается в пляс.