— Привет.

Ступив на крыльцо, я закрываю за собой дверь. Но он говорит не сразу, и я могу сказать, что ему неловко.

Если он хочет ненавидеть меня или злиться на меня, я готова забыть о нашем прошлом и нашей дружбе, но если мы с Эмерсоном собираемся попробовать, мне нужен Бо на моей стороне.

— Прости, — говорит он так быстро, что я почти не улавливаю его слов.

— Что?

— За то, что был дерьмовым парнем… Мне жаль, — бормочет он.

Его руки засунуты в карманы, когда он отводит взгляд от моего лица.

— Я никогда не должен был изменять тебе, и я должен был быть добрее к тебе, и я должен был знать, что ты несчастлива.

О, Боже милостивый, пожалуйста, не позволяй Бо говорить все это в надежде вернуть меня. Я не думаю, что смогу справиться с таким уровнем безумия.

— Спасибо… — Говорю я неуверенно, ожидая, к чему это приведет.

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, Шарли. Ты заслуживаешь быть счастливой.

Раздражение срывается с моих губ.

— Даже если я буду с твоим отцом?

Он громко вздыхает, и я могу сказать, что он борется с этим, но ему все же удается кивнуть.

— Да. Даже если ты с моим отцом.

— Я надеюсь, ты это серьезно.

— После того, что я увидел сегодня… Я не знаю, я просто… теперь смотрю на вещи по-другому. Как будто это что-то настоящее. Очевидно, он заслуживает тебя больше, чем я.

Излучающая грусть на его лице притягивает меня ближе, и я беру в ладони его теплые, загорелые щеки.

— Перестань корить себя, Бо. Тебя любят, ты молод, и с тобой все будет хорошо. Ты найдешь кого-то, с кем тебе будет хорошо, кого-то такого же счастливого, как ты хотел бы, чтобы я была с тобой.

Наконец, он поднимает глаза и находит мои. Когда я заключаю его в объятия, он расслабляется, прижимаясь к моему телу.

— С Софи все в порядке? — Бормочет он мне в плечо.

— Да, с ней все в порядке.

— Хорошо. Я знаю, что она, вероятно, ненавидит меня.

— Она не ненавидит тебя, — отвечаю я, закатывая глаза.

— Она просто сердито посмотрела на меня через окно, — говорит он со смехом, и я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как задергивается занавеска.

Мы оба смеемся с минуту, прежде чем я поворачиваюсь к нему с грустной улыбкой.

— Не хочешь зайти и посмотреть фильм вместе с нами?

— Заманчиво… но нет. Я думаю, мне пора домой. Кроме того, я только что ушел от своего отца, и я почти уверен, что он позвонит тебе или захочет тебя увидеть.

Я не пропускаю выражение отвращения, промелькнувшее на его лице.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что он провел последние два часа, рассказывая мне, как сильно он тебя любит и не собирается ждать моего разрешения встречаться с тобой… открыто.

Я замираю.

— Он так сказал?

— Ага.

Больше никаких пряток. Больше не нужно лгать Бо или ждать его одобрения. На этот раз все по-настоящему.

Я должна показать свое удивление, потому что он просто хлопает меня по плечу и говорит:

— Тогда я пойду.

— Пока, Бо, — заикаясь, произношу я.

Потом он садится в свою машину и уезжает, а я практически бегу в душ. Когда я выхожу, я почти тянусь за своей юбкой-карандашом и блузкой, но передумываю.

Когда я вернусь к Эмерсону, я хочу остаться с собой. Он должен принять меня за Шарли, если хочет, чтобы я была Шарлоттой.

—

Я дрожу в своих черных Doc Martens, когда легонько стучу во входную дверь Эмерсона.

Быть здесь в качестве гостя — это как шаг назад. За последние три месяца я проходила через эту парадную дверь почти сотню раз, но такое ощущение, что это почти метафорически все начинается сначала, что бы это ни было. Второй шанс сделать все правильно.

Это не меняет того факта, что я жажду его близости так, как будто мне это нужно, чтобы выжить.

Когда он, наконец, открывает дверь, я замечаю его, стоящего по другую сторону в тех же синих брюках и обтягивающей серой рубашке, что были на нем раньше, но теперь они расстегнуты у шеи, открывая участок волос на груди, который я слишком хорошо знаю.

Просто находясь в его присутствии, все в мире кажется правильным. То суматошное утро, далекое воспоминание, унесенное прочь, пока мы стоим здесь и наслаждаемся видом друг друга. И хотя есть сотня вещей, которые нужно сказать, также нечего сказать, нет слов, которые придали бы этой ситуации смысл, кроме: Я хочу тебя, Ты мне нужен, Я люблю тебя. И это все, что имеет для меня значение.

Как будто он может читать мои мысли, он делает именно то, что я от него хочу. Протягивая сильную руку, он хватается за мою шею сзади, притягивая меня к себе, пока между нами не остается ни унции пространства. Затем его рот оказывается на моем, его губы пожирают мои губы, а его язык находит свой путь к моему, пока мы не сливаемся воедино.

Его поцелуй не забирает, не претендует и не крадет ничего из того, что я не даю добровольно. Он низко и хрипло стонет мне в рот, в то время как его другая рука находит мою поясницу и прижимает меня к своему высокому телу. Та же рука скользит ниже, сильно сжимая мою задницу и заставляя меня вскрикнуть ему в рот, когда он поднимает меня, и я обвиваюсь вокруг него.

Он заносит меня внутрь, захлопывая за собой дверь. Он пытается подняться по лестнице, но мы слишком отчаянны, и я цепляюсь за его рубашку, когда он ставит меня на ступеньки, опускаясь передо мной на колени.

— Черт, я скучал по тебе, — стонет он, зарываясь рукой в мои волосы и хватая меня за голову, пока его рот спускается к моей шее.

— Я так сильно скучала по тебе, — отвечаю я, расстегивая пуговицы его рубашки, чтобы дотянуться до его кожи, потому что мне нужно чувствовать его. И не имеет значения, что мы видели друг друга только прошлой ночью, и я почувствовала его рот на себе меньше двадцати четырех часов назад, потому что это было не так.

Когда я, наконец, расстегиваю его рубашку, он быстро сбрасывает ее, открывая мне полный вид на свое тело, и я обвиваю руками его талию, прокладывая поцелуями путь вниз от груди к талии. От его стона по мне пробегает