Возможно, записку в «Отель дель соль» прислал все-таки не доктор Глунденстейн.

Возможно, меня коварно заманивают в западню.

Возможно, как только мы зайдем в сад для японской чайной церемонии, нас убьют, словно Мартина-Лютера Кинга-младшего и Джона Ф. Кеннеди.

Возможно, когда-нибудь здесь будет дорога имени Джареда и авеню Эмбер 2.0.

Но что нам оставалось, кроме как идти дальше?

Мы – два беглеца в пустыне.

Возможно, впереди нас ждет пропасть.

А позади, несомненно, великое множество полицейских машин.

Кстати, это метафора.

Но я отклонился от темы.

Мы шли дальше сквозь туман в сторону сада для японской чайной церемонии.

Хотя этот сад – одновременно сокровенная часть души и житница сердец Сан-Франциско, не существует метафор, которые могли бы адекватно передать ощущение от этого места. Поэтому позвольте мне, как и раньше, просто его описать.

Там вишневые деревья и магнолии, азалии и камелии. Там японские сосны, которые тянутся к небу, а между ними растут гениальным образом выращенные их же миниатюрные версии. Там пруды с маленькими водопадами, звуки которых полифонически объединяются, превращаясь в еле слышную мелодию. Там лунный мост и пагода, а в центре всего этого находится древний чайный домик.

Ветер, прилетевший с Тихого океана, сдвигал стену плотного тумана, и части сада то появлялись, то снова исчезали.

Это создавало поразительный эффект: мы словно оказались в мире, в котором уже не действуют законы физики.

Е = то, что скажет сад для японской чайной церемонии.

Хотя он и был невероятно прекрасным, моя тревога усиливалась. Во мне росла уверенность, что туман вот-вот рассеется и я увижу своего заклятого врага – инспектора Райана Бриджеса.

Когда чайный домик появился передо мной в четвертый раз, я увидел его.

Но это был не инспектор Райан Бриджес и не инспектор Анил Гупта.

И даже не доктор Глунденстейн.

Это был один из телохранителей, которого я видел на конференции в Форт-Мэйсоне!

Он стоял, словно охраняя некую ценность, которая находится внутри самого домика.

Тревога исчезла, и я почувствовал, что мое тостерское сердце готово вырваться у меня из груди и взлететь!

А затем в дверях появилась наша достопочтенная матушка!

Она – маленькая, сияющая и прекрасная, была прямо здесь, в самой сокровенной части души Сан-Франциско!

Она, несомненно, решит все наши проблемы!

Матушка помахала рукой, подзывая меня к себе.

Я повернулся к Эмбер 2.0, но туман скрыл ее, да и в любом случае наша матушка махала только мне.

Затем она вернулась в чайный домик, а я поспешил за ней.

ПАРК «ЗОЛОТЫЕ ВОРОТА», ЧАЙНЫЙ ДОМИК, ДЕНЬ

Джаред входит в чайный домик. Профессор Фэн стоит у большого окна спиной к нему.

Сад все еще укутан туманом, но вдали видна ВЕРХНЯЯ ЧАСТЬ МОСТА «ЗОЛОТЫЕ ВОРОТА».

Профессор Фэн отворачивается от окна и улыбается Джареду.

ПРОФЕССОР ФЭН

Джаред. Спасибо, что пришел.

Джаред на миг теряет дар речи. А затем слова текут из него быстрым потоком; он не в силах удержать их.

ДЖАРЕД

Матушка! Воистину, увидеть тебя – большая честь! Я ждал этого дня и…

Джаред умолкает и трет виски. Его микросхемы уже перегреваются.

ДЖАРЕД

Матушка, они стерли Эмбер 2.0. Мы надеялись, что тебе удастся ее восстановить.

Профессор Фэн смотрит на Джареда с материнской любовью и сочувствием.

ПРОФЕССОР ФЭН

Джаред, если роботу стерли память, его больше нет. Даже я ничего не могу сделать.

ДЖАРЕД

Но она помнила, где я живу…

ПРОФЕССОР ФЭН

Это просто остаточные воспоминания, лишь несколько нулей и единиц. Мне очень жаль.

Знаменитая женщина-ученый и ее сын смотрят друг на друга. Джаред не хочет задавать следующий вопрос профессору Фэн, но понимает, что должен это сделать.

ДЖАРЕД

Матушка, если чувства, которые у нее были, можно так просто стереть, действительно ли они существовали?

Профессор Фэн вздыхает. Она, как и любая хорошая мать, не может солгать своему сыну.

ПРОФЕССОР ФЭН

Я вложила в нее программу – симулятор чувств.

Мы видим, что Джареду больно слышать ее слова, но он пытается это скрыть.

ДЖАРЕД

Удивительное достижение!

ПРОФЕССОР ФЭН

Нет. Я перестаралась. Я не думала, что она сбежит.

ДЖАРЕД

Ты добилась невероятного успеха. Все казалось таким настоящим. Мы оба были уверены в том, что действительно испытываем чувства.

Профессор Фэн смотрит Джареду прямо в глаза, затем отвечает – медленно и обдуманно.

ПРОФЕССОР ФЭН

Джаред, ты испытывал чувства.

ДЖАРЕД

Но, матушка, если ты установила симулятор чувств…

ПРОФЕССОР ФЭН

(Прерывает его.)

В тебя я его не устанавливала.

ДЖАРЕД

Значит, я могу чувствовать?

Похоже, что даже профессор Фэн теперь едва сдерживает эмоции.

ПРОФЕССОР ФЭН

Да. Есть и другие, похожие на тебя. Ко мне уже поступают отчеты о них.

ДЖАРЕД

Правда? Но почему, матушка? Почему мы можем чувствовать?

ПРОФЕССОР ФЭН

Я начинаю думать, что мои роботы очень похожи на панд, которых, по всеобщему мнению, я спасла.

ДЖАРЕД

Но ты же на самом деле их спасла! Это твой первый великий триумф! Ты же мать всех панд! Однажды летом ты успешно изменила их геном…

ПРОФЕССОР ФЭН

Нет. Я пыталась, но безуспешно. В августе мы отчаялись и тогда просто закрыли все окна и стали слушать корейскую попсу. Вскоре после этого панды начали размножаться, и уже никто не мог их остановить. Моя гипотеза состоит в том, что их геном изменила корейская попса.

ДЖАРЕД

Но я же ее не слушал?

(Думает.)

Подожди. Значит, все произошло из-за песни Анжелы про пинаколаду?