– Им сюда не попасть, сестра. Мощь Акраст Корвалейна не пропустит их. Богам остается полагаться только на смертных прислужников.

И все же Преподобная тревожилась, будто что-то упускает. Что-то… важное.

– Я лично буду стеречь Сердце, – сказала она.

– Понял, сестра. Оттуда ты сможешь наблюдать за ходом сражения и поймешь, что мы побеждаем, даже раньше нас.

– Если же вы будете уступать, брат, я своею рукой уничтожу Сердце.

– Разумно.

Достаточно ли этого? Что еще я могу сделать? И отчего это внезапное беспокойство?

– Откуда, брат, взялись все эти противники? Почему именно сейчас? Еще год, возможно, два, и Акраст Корвалейн поработил бы этот мир, а мы обрушили бы на него всю очистительную мощь праведного гнева и осуществили бы свершение.

– Их направляет падший бог, сестра, хоть он скован и слаб. Мы так и не сумели определить, как ему это удается, однако не сомневаюсь, что за всем стоит именно он.

– Возможно, так и должно быть, – задумчиво произнесла Преподобная. – В конце концов, разве его вера не противоположность нашей? Ущербные, беспомощные, безнадежные… дерзают бросить вызов святой безупречности. Слабые духом против непоколебимых, сломленные против целых. Одно меня удивляет, брат Усерд: они действительно верят, что смогут нас одолеть! Они не видят, что их поражение предопределено взаимным недоверием и сомнениями!

На тощем лице Усерда появилась легкая усмешка.

– «Когда фанатики воюют со скептиками, выигрывают всегда фанатики».

Преподобная нахмурилась. Он пожал плечами и пояснил:

– В дворцовых хранилищах архивариусы нашли древние яггутские свитки. «Блажь Готоса». Я позволил себе ознакомиться с ними. Есть презанятные мысли.

Преподобная скривилась.

– Фанатизм, брат Усерд, – это прибежище глупцов. А мы не фанатики, пускай со стороны и может показаться иначе. Наша цель – справедливость, которая простирается даже за пределы нашей расы. Форкрул ассейлы всегда стремились к идеалу, а высший и неоспоримый идеал – это именно справедливость.

– «Когда мудрость истекает кровью, дураки торжествуют».

Взгляд Преподобной посуровел.

– Прикажи сжечь эти свитки, брат Усерд.

Он поклонился.

– Будет исполнено, сестра Преподобная.

– И чтобы больше я не слышала, о чем там блажил этот Готос. Ты меня понял?

– Понял, сестра Преподобная. Виноват.

Бедра ныли от застарелой боли. Мы так долго шли, но наконец заняли нужную позицию. Мы стали точкой опоры этого мира. А что такое справедливость, как не точка опоры?

До них докатились клубы пыли от рабочих бригад. Глаза защипало, на зубах заскрипело. Сестра Преподобная брезгливо отвернулась.

– Продолжай, брат Усерд.

Ураган лежал в зарослях увядшей травы и внимательно разглядывал лагерь в долине. Прошептав ругательство, он сунул руку под живот и вытащил оттуда больно впивавшийся под ребра камень. Лежащий рядом Геслер поскреб нос.

– Зловещее зрелище, да?

Отряд изморцев вел полдюжины своих товарищей – в одном исподнем и без оружия – к свежевырытой траншее. Там их выстроили в шеренгу и заставили опуститься на колени. Сверкнули клинки, в яму попадали головы, а следом и тела.

Геслер хмыкнул.

– Теперь ясно, чего это Кривой с Тараканом так и норовили раскопать давешнюю насыпь.

– Да уж, – Ураган вздохнул. – Будь у нас такой обычай, мы бы друг друга уже тысячу раз поубивали.

– Просто некоторые боятся заскучать.

– Именно.

– Ну что, мы догнали мерзавцев, – сказал Ураган. – Пора поступить как говорит Гу’Рулл: перерезать всех к Худу, начиная с Танакалиана.

– В худших своих припадках Кругава бы тебя поддержала. Не держи мы ее под стражей, она рано или поздно сама устроила бы резню, – прошептал Геслер. – И все же это будет ошибкой… с тактической точки зрения.

– Начинается! Великий Гарцующий Геслер, Высший Первый Мечекулак заговорил о тактике. Зуб даю, остальные изморцы уже засели в ассейльской столице. И вместо того чтобы порешить пять тысяч Серых шлемов здесь и сейчас, ты предлагаешь через неделю сразиться с десятью тысячами? В каком месте это правильная тактика?

– Кругава думает, что сможет переманить их на нашу сторону. Просто пока не время.

– Ага, а еще она думает, что солнце каждый вечер заходит ей в зад, а на рассвете восходит из ее рта. Она умалишенная, Гес, разве ты не видишь? Безумная, как пятиглазый одноусый кот…

– Погоди… кто там?

– Где?

– Вон та девчонка.

Ураган замолчал и посмотрел, куда указывал Геслер. К девочке подошел Танакалиан и встал перед ней на колени. Слов с такого расстояния было не слыхать, но судя по тому, как девчонка размахивала руками, указывая на траншею, она явно злилась. И решила устроить выволочку негодяйскому Кованому щиту.

– Похоже, это про нее нам рассказывала Фейнт.

– Дестриант, – буркнул Ураган. – Одно неясно: каким Худом ей удалось попасть сюда?

– Через Путь. Ее выплюнули Волки.

– Если Кругаве придется с кем-то сразиться, так это с ней.

– Скорее всего.

Геслер аккуратно сполз вниз по склону, через мгновение к нему присоединился Ураган.

– Что ж, – произнес Геслер, отряхивая руки от грязи. – Волки Войны, значит?.. Тогда почему это войско ведет себя так, будто и не подозревает, что мы в половине дня пути от него?

Ураган почесал бороду.

– Волки – охотники, а не добыча.

– Для других зверей, но не для людей.

– Видимо, им просто не приходило в голову оглядываться.

– Похоже, адъюнкт была права. Армия к’чейн че’маллей станет острием, которое вонзится в стол.

– Мы скорее змеи в траве, которые вот-вот захлебнутся собственным ядом. – Ураган невесело усмехнулся. – Ну как, Смертный меч, предвкушаешь резню?

У Геслера вспыхнули глаза.

– А ты?

– Не-а. Ты обязательно все испортишь.

– Ну спасибо, умеешь поддержать.

– Просто советую не терять головы, Гес.

Геслер аж утратил дар речи.

– От тебя, Ураган, такого глубокомыслия я никак не ожидал.

– Последние сражения закалили мои ум и волю.

– Поразительно, как тебе удается говорить это с серьезным лицом.

– Главный талант закаленных в бою ветеранов. Ладно, возвращаемся в лагерь. У меня слюнки текут, как представлю порцию грибов из подмышки и большую кружку железистого секрета.