Нэт. Я же вам говорил — да, палуба. Штурвал, компас, нактоуз, а вот этот трап (показывает) — это связующее звено между верхом и низом... позволяющее быть всегда начеку. Если б ветер так не завывал, вы бы услышали, как он там бродит... Туда-сюда, всю ночь. (Неожиданно охрипшим голосом.) Разве я не сказал вам, что он повредился в уме?

Хиггинс (напуская на себя вид профессионала). Это не новость. Об этом поговаривали все кому не лень, еще когда я только начал работать в доме умалишенных. Так вы говорите, он выходит только по ночам — туда, наверх?

Нэт. Только по ночам. (Мрачно.) То, что он жаждет увидеть, не рассмотреть при свете дня... сны и прочее.

Хиггинс. Что же он там высматривает? Кто-нибудь знает? Вам он не говорил?

Нэт (нетерпеливо). Что тут говорить, когда и так ни для кого не секрет, что ищет отец! Шхуну, ясное дело.

Хиггинс. Какую шхуну?

Нэт. Свою шхуну — «Мэри Эллен», названную в честь моей покойной матери.

Хиггинс. Позвольте... что-то я не возьму в толк... Но ведь этой шхуне давно каюк пришел, или я ошибаюсь?

Нэт. Три года назад она исчезла во время урагана неподалеку от Сулавеси. Со всей командой на борту.

Хиггинс (заинтересованно). Ах вот как. (Помолчав.) Но ваш отец по-прежнему упорно цепляется за надежду...

Нэт. Да тут не за что цепляться! Шхуну видел вверх дном, совершенно развалившейся, китобой Джон Слокум. Спустя две недели после начала шторма. Туда специально посылали лодку, чтобы рассмотреть название судна.

Хиггинс. Что ж, ваш отец не знал...

Нэт. Само собой, он был первым, кому об этом сообщили. Он-то как раз все знает, если вы к этому клоните. (Наклоняется к доктору, внимательно вглядываясь в его лицо.) Знает-то он знает — да не хочет верить. Он попросту не в состоянии этого сделать — так и живет.

Хиггинс (нетерпеливо). Ну ладно, мистер Бартлет, давайте перейдем к сути дела. Вы ведь не притащили меня сюда, чтобы заморочить мне голову. Давайте вплотную займемся фактами. Мне нужно знать подробности, чтобы назначить ему правильное лечение, когда мы поместим его в приют.

Нэт (взволнованно, понизив голос). А вы наверняка придете забрать его сегодня?

Хиггинс. Я вернусь на машине через двадцать минут. Это однозначно.

Нэт. А вы не заблудитесь в доме?

Хиггинс. Ну что вы, я помню... но что-то я не вижу...

Нэт. Входную дверь мы оставим незапертой. Сразу подымайтесь наверх. Мы с сестрой побудем при нем. Наверняка найдутся такие, кто будет жаловаться властям, не мы, конечно, но кто-нибудь обязательно найдется. Он ни в коем случае не должен знать...

Хиггинс. Да, да... но все же... Он способен оказать сопротивление?

Нэт. Нет... нет. Он обычно тихий... даже слишком, но он может что-нибудь выкинуть... что угодно... если он узнает...

Хиггинс. Положитесь на меня, он ни о чем не узнает. Пожалуй, я возьму с собой двух санитаров... (Умолкает и продолжает как ни в чем не бывало.) А теперь вернемся к фактам, если вы не возражаете, мистер Бартлет.

Нэт (задумчиво качая головой). Бывают случаи, когда факты... В общем, вот вам суть дела. Мой отец был капитаном китобойного судна, как и мой дед. Последнее его плавание состоялось семь лет назад. Предполагалось, что оно продлится два года. Прошло добрых четыре, прежде чем мы увиделись. Его шхуна потерпела крушение в Индийском океане. Ему и еще шестерым удалось добраться до небольшого островка на границе архипелага — Богом проклятого, необитаемого и пустынного... и это после того, как их семь дней носило по морю. Остальных китобоев никто и никогда больше не видел — сгинули в пучине. Из шестерых добравшихся до суши выжили лишь четверо, и их подобрали малайские каноэ. Они совершенно ополоумели от голода и жажды, эти четверо. В конце концов им удалось добраться до Фриско. (Отчетливо выговаривает каждое слово.) Это были мой отец, старпом Силас Хорн, боцман Кейтс и Джимми-Гаваец, гарпунщик. Видели бы вы их! (Усмехаясь через силу.) Вот вам и все факты. В свое время об этом писали газеты. Такова история моего отца.

Хиггинс. А что произошло с остальными тремя с острова?

Нэт (хрипло). Может, умерли от истощения. А может, сошли с ума и попрыгали в море. Это — то, о чем все говорили. А по слухам их, скорее всего, убили и съели! Одно несомненно — их нет, исчезли они. Вот так-то. Да в конце концов — кто знает наверняка? И какой в этом толк?

Хиггинс (поежившись). Думаю, все ж таки толк в этом имеется, и немалый.

Нэт (резко). Мы должны брать в расчет только факты, доктор! (Со смешком.) А вот вам еще факты. Отец привел этих троих в дом — Хорна, Кейтса и Джимми-Гавайца. Мы едва признали отца тогда. Он прошел через ад, и на нем лица не было. Весь поседел. Ну, вы скоро сами убедитесь. А остальные — они тоже были немного не в себе, если хотите, помешанные. (Смеется.) Для фактов это уже слишком, доктор. Фактов больше нет, остались одни кошмары.

Хиггинс (с сомнением). Мне кажется, фактов предостаточно.

Нэт. Погодите. (Настойчиво продолжает.) Однажды отец послал за мной и в присутствии свидетелей поведал мне о своей мечте. Я должен был унаследовать тайну. На второй день пребывания на острове, сказал он, в одной из скалистых бухт острова они обнаружили полуразрушенный остов затонувшей малайской прау[94] — настоящей военной прау, какие были у пиратов. Бог знает, сколько она там пролежала. Ее команда исчезла — одному дьяволу известно, где и как, поскольку на острове не было и следов пребывания человека. Братья-гавайцы принялись нырять — знаете, они чертовски долго могут не дышать под водой, — и обнаружили там, в двух сундуках... (Он откидывается на спинку стула и кривит губы в иронической усмешке.) Отгадайте, что, доктор.

Хиггинс (заговорщицки улыбаясь в ответ). Сокровища, конечно.

Нэт (снова наклоняясь вперед и тыча пальцем в доктора, как бы обвиняя его в чем-то). Вот именно! И в вас живет эта вера! (Снова облокачивается на спинку стула, с приглушенным смешком.) Да, а почему бы нет? Конечно, сокровище. А что же еще? Они подняли сундуки со дна и... Об остальном нетрудно догадаться — нашли там бриллианты, изумруды, золотые украшения... разумеется, в несметном количестве. А к чему наступать на горло собственной мечте?! Ха-ха! (Издевательски хохочет,