Я так же виновата, как и ты.

У строительной компании ушло два дня на укрепление фасада, у дознавателей – столько же на оценку размера ущерба, еще три дня потребовалось для начала восстановительных работ. Страховая компания не стала прибегать к обычным уловкам, поскольку в случае серьезных повреждений конструкции здания страховку принято выплачивать без лишних проволочек. И хотя дверная рама была сильно повреждена, кирпичная кладка разрушена, а окна частично вылетели, первоначальные оценки повреждения двутавровых балок и объема предстоящего ремонта, требующего закрытия магазина на два месяца, оказались слишком пессимистичными. Ну а еще через два дня Сюзанне разрешили начать расчищать эти авгиевы конюшни.

И все это время люди непрерывным потоком несли цветы, скромные букетики и обернутые в целлофан пышные букеты, оставляя их перед желтой лентой. Для многих оказалось легче почтить память безвременно ушедшей Джесси цветами, нежели неловкими словами. Все началось с того, что на следующий день после несчастного случая кто-то скромно привязал к фонарному столу два одиноких букетика. Прохожие останавливались и читали надпись на лентах, вполголоса сетуя на жестокость судьбы. А затем, когда новость потихоньку расползлась по городу, цветы уже стали прибывать охапками. Местный флорист поддержал начинание, и в скором времени перед магазином раскинулся ковер из цветов.

Сюзанне казалось, будто ее горе нашло зеркальное отражение в скорби других людей. И хотя небо расчистилось, лето снова вступило в свои права и в город приехала ежегодная ярмарка, атмосфера в Дир-Хэмптоне по-прежнему была мрачной, и даже кипучая рыночная площадь уже не казалась веселой и оживленной. По Дир-Хэмптону пробежала странная рябь, подобно приливной волне, которая в большом городе непременно осталась бы незамеченной. Местные слишком хорошо знали Джесси, и первоначальный шок от ее внезапной смерти, естественно, не мог слишком быстро пройти. Городские газеты отдали этой новости первые полосы, осторожно упомянув, что полиция допрашивает двадцативосьмилетнего местного жителя. Однако теперь буквально каждый был в курсе: и те, кто действительно знал Джесси, и те, кто только претендовал на это, строили домыслы насчет ее отношений с Джейсоном, неожиданно ставших всеобщим достоянием. Директрисе школы, где училась Эмма Картер, уже дважды пришлось выставлять газетчиков с территории учебного заведения. Сюзанна, едва удостоившая репортеров своим вниманием, лишь небрежно заметила, что ее отец был бы весьма благодарен, если бы о ней писали как о Сюзанне Пикок.

В течение первой недели она посетила магазин дважды: в первый раз в сопровождении сержанта уголовной полиции, который хотел обговорить с ней меры предосторожности, а во второй – с Нилом, не устававшим твердить, что это невероятно, просто невероятно. Нил попытался завести речь о финансовых последствиях этой истории для магазина, однако Сюзанна наорала на него и продолжала орать до тех пор, пока он не покинул помещение, закрывшись от нее рукой, точно щитом. Впрочем, Сюзанна понимала: столь неадекватная реакция обусловлена исключительно чувством вины. Хотя природу этой вины она и сама не могла толком объяснить. И вот теперь она наконец получила разрешение навести порядок и даже возобновить торговлю. Однако сейчас, стоя в дверном проеме в новой железной раме, с заколоченными окнами по бокам, и вертя в руках сделанную Нилом табличку с информацией о возобновлении работы магазина, Сюзанна не знала, с чего начинать. Ей казалось, что эта работа именно для Джесси, что единственно возможный способ навести порядок – взяться за дело вместе с ней и начать дружно орудовать швабрами и тряпками для пыли.

Сюзанна наклонилась поднять изуродованную вывеску, которую какой-то доброхот аккуратно прислонил к двери. «Эмпориум Сюзанны Пикок». Ее собственный магазин. Сюзанна вдруг со всей очевидностью осознала нереальность стоявшей перед ней задачи, и ее лицо жалобно сморщилось.

И тут кто-то осторожно кашлянул у нее за спиной.

Мощная фигура Артуро заслонила свет с улицы.

– Я подумал, что вам, пожалуй, не помешает моя помощь. – В руке он держал ящик с инструментами, а под мышкой – корзинку с сэндвичами и прохладительными напитками.

И Сюзанна, уже совсем сникнувшая, на секунду представила себе, каково это – оказаться в объятиях его больших теплых рук, получить возможность поплакаться в передник, пропахший сырами и кофе из магазина деликатесов, опереться на этого надежного как стена мужчину.

– Мне кажется, я никогда не справлюсь, – прошептала она.

– Мы просто обязаны это сделать, – заявил он. – Людям ведь надо куда-то ходить.

Сюзанна кивнула и тотчас же выбросила его слова из головы. Но через пару часов она поняла. Несмотря на испорченный интерьер, несмотря на ковер из цветов и полицейское ограждение перед входом, в магазине стало оживленно, как никогда. За неимением чего-то иного магазин стал точкой притяжения для тех, кто знал Джесси и хотел разделить с другими горе утраты. Люди приходили выпить кофе, уронить тихую слезу над руинами сделанной руками Джесси экспозиции, оставить подарки для ее семьи или, руководствуясь менее альтруистическими соображениями, просто поглазеть.

И Сюзанне ничего не оставалось, как пускать всех желающих.

Артуро встал за прилавок и взял на себя приготовление кофе, стараясь не вступать в лишние разговоры, а когда с ним все же заговаривали, он, растерянно моргая, делал вид, будто занят с кофемашиной. Сюзанна, которой казалось, будто она сидит внутри мыльного пузыря, с остекленевшим взглядом наводила порядок, отвечала на вопросы, принимала соболезнования, открытки в пастельных тонах и мягкие игрушки для Эммы и позволяла посетителям, равнодушным к разгрому в магазине, удовлетворить потребность излить душу и поговорить сдавленными голосами о несомненных достоинствах Джесси и шепотом обвинить Джейсона во всех смертных грехах. Посетители строили домыслы и насчет Алехандро: все слышали, как он двадцать минут пытался спасти Джесси и что его нашли в луже ее крови, между колесами фургона, из-под которого он безуспешно пытался вытащить девушку. Соседи рассказывали, как они оттаскивали Алехандро, что-то кричавшего по-испански, от Джейсона, когда стало понятно, что спасти Джесси уже невозможно. Все сидели, и плакали, и разговаривали, совсем как в былые времена с Джесси.

К концу дня Сюзанна буквально валилась с ног. Она сидела обмякнув на табурете и смотрела, как Артуро составляет стулья и прибивает последние полки.

– А теперь вам, пожалуй, пора закрываться, – сказал он, убирая молоток в ящик с инструментами. – Вы и так сделали более чем достаточно. А завтра народу только прибавится.

Через открытую дверь она видела лежащие на земле букеты в запотевшем целлофане, поблескивавшем на вечернем солнце. Не мешало бы вынуть цветы из упаковки, чтобы дать им подышать, но это было бы явным вторжением на запретную территорию.

– Мне прийти завтра?

Голос Артуро звучал сегодня как-то особенно… Очнувшись от грустных мыслей, Сюзанна обратила на него страдальческий взгляд: