Всей армией, так что задрожала земля, они стали выпрыгивать на берег и подниматься вверх по склону, приближаясь к храму. Возглавлял армию чужеземцев высокий мускулистый юноша. Я не пошевелился. Я гордо стоял, высоко держа голову, сложив руки. Вот теперь мне на помощь должны прийти мои боги. Теперь вечные властители Египта должны принять на себя охрану СВЯТОГО. Юноша остановился в нескольких шагах от меня. Лицо его было широким, бледным, с легким румянцем, волосы каштановые, спутанные. Голубые глаза сверкали, как сапфиры на набирающем силу солнце. Тут наконец я понял, кто они. Из записок дипломата ибн Фадлана о его путешествии почти сто лет тому назад по реке Волге я прочитал о бесстрашных варварах, их называли «ар-русы». В своей географической книге аль-Джакаби говорит о дикарях, которые добрались до Севильи по великой реке Кордове. Это аль-Магус — огнепоклонники.

— Прочь! — громовым голосом сказал я и протянул руки к небу. — Вернитесь назад! Могущественные боги охраняют этот храм.

В Книге мертвых говорится о часе гнева. И вот час гнева настал. Юноша продолжал смотреть на меня. Когда он сделал шаг вперед, чтобы нанести удар, я стал готовиться к встрече со своими предками. Мои боги изменили мне. Но в момент гнева боги шепнули мне в ухо. Смерть — не героический поступок. Смерть — бегство от моего священного деяния. Если я умру, я не смогу служить СВЯТОМУ. Я должен подчиниться. Дело моей жизни состоит в том, чтобы охранять СВЯТОГО и все его сокровища. И поэтому, о могущественный Амон-Ра, я пал на колени здесь, на священной дороге, и поднял глаза вверх, чтобы встретиться со взглядом юноши. Поэтому, о великий Осирис, я приложил лоб и ладони к земле, чтобы обозначить подчинение. В знак покорной жертвы, священный лев Сехмет, я покорился вере нецивилизованных дикарей, прибывших с края света. Но страха, о священные боги, я не испытывал.

Юноша сохранил мне жизнь. Двое его воинов потащили меня к самому большому кораблю и привязали там к мачте.

Варвары были беспощадны. На площадке у входа в храм Амона-Ра собрались священники, вооруженная охрана и большая группа ремесленников с лопатами, мотыгами и топорами. Некоторые смело вошли в храм, чтобы защищать тайный вход в гробницу за алтарем. Другие вытащили оружие и отправились вниз, к кораблям на реке. Крепко привязанный к мачте, я беспомощно наблюдал, как дикари на куски разрубали тех, кто оказывал сопротивление. Один за другим пали наши мужественные защитники от ударов мечей и топоров варваров. Против этой стаи безбожников не помогала ни одна тактика, ни одно построение из тех, что мы тренировали на площади перед храмом. Бесполезны были выпады и движения рук, которые мы отрабатывали день за днем, чтобы удар меча давал максимальный результат; все пришлось отринуть при встрече с этими дикарями, которые наваливались всей мощью на своих противников, не оставляя врагу ни малейшего шанса. Битва была недолгой. Кровь моих воинов смешалась с песком и пылью. Миллионы мух налетели на лужи засыхающей крови и открытые раны умерших. Солнце пекло. Гнев Амона-Ра был бесконечен.

Когда дикари вынесли из храма саркофаг со СВЯТЫМ, я заплакал. Даже мои недостойные глаза никогда не видели сокрытого в самой дальней камере гроба, сделанного из кипариса. Четверо варваров спустились с гробом к реке, принесли на корабль и закрыли многими слоями мешковины, соломы и конопли, потом запаковали в тот материал, которым они чинили паруса. Под конец они обвязали все это канатами и опустили под палубу в трюм. От такого святотатства глаза мои наполнились слезами, а душа — скорбью. Варвары не тронули кувшины с мумифицированными внутренними органами СВЯТОГО, но зато украли все, что смогли унести из золота и драгоценностей, прекрасные фигуры, статую Анубиса, золотые шкатулки, золотые статуэтки, амулеты, украшения в виде скарабеев, магические фигурки, две модели кораблей и другие предметы, которые предназначались для СВЯТОГО в его загробной жижи. К великому ужасу, я успел заметить и запечатанный ларец со СВЯЩЕННЫМИ ПИСЬМЕНАМИ. Даже его они не оставили в покое.

Я оставался привязанным к мачте на большом корабле юноши с голубыми глазами вплоть до момента, когда мы вышли из Нила в открытое море. От башни Александрийского маяка мы поплыли на запад, туда, где солнце укладывается на ночь спать.

Для меня наступило ужасное время. Святой Осирис, ну как же от них воняет! Как от зверей — да, как от зараженных свиней и больных чумой горных барсуков! Они отравляют воздух вонью своего тела; бьющий запах жуткого пота, извержений из желудка, газов из кишечника, потеющих ног и немытых гениталий; их одежда исторгает запахи старой мочи и кала, пота, крови и гниющего мяса их жертв. Именно так описывал их ибн Фадлан: они грязны и равнодушны к исходящим от них запахам. Но у них есть и достоинства: они люди гордые и высоко ставящие честь, любят своих родичей и свое имущество. Двести лет они плавают по морям и рекам, грабят и нападают. Я понимаю, почему жители побережья их боятся. Они быстрые и беспощадные. Противник еще не собрал войско, а они уже успели высадиться на берег и опять исчезнуть — с украденным добром, женщинами и рабами. Их плоскодонные корабли имеют мелкую осадку, поэтому они могут подплывать к самому берегу. Их боевой дух не имеет границ. Они как жаждущие крови львы. Хитрые и находчивые. В битве бесстрашные, твердые и жестокие. С любым врагом сражаются яростно. Даже получив смертельную рану и лишившись руки или ноги, они продолжают сражаться. Мужественные воины, которые умирают во время битвы, в сопровождении валькирий попадают в рай, который они называют Валхалла, где погибшие в бою воины могут сражаться, трапезничать и бражничать в вековечные времена. А в конце наступит Рагнарок.

От рабов, которые приносили мне еду, я узнал много слов. Другие слова я вылавливал из разговоров, которые воины вели между собой. Я легко усваиваю языки. Когда мне было восемь лет, я владел языками шести стран, которые окружают Египет. В двадцать я говорил на двенадцати языках. У некоторых людей красивый голос, и они хорошо поют. Я родился со способностями к языкам.

Мы дни и недели тратили на то, чтобы плыть на запад, потом на север. В воздухе появилась прохлада. Вскоре меня освободили и разрешили свободно ходить по кораблю.

Эти дикари нападали на деревни, расположенные на побережье. Они грабили, жгли и убивали. В первый раз плавание закончилось в городе в глубине суши у реки, которая извивалась, как змея на песке, в точности как Нил. Оружие не вынималось. Они прибыли к друзьям. Город назывался Руан. Их хозяином был властитель, которого они звали герцог. У герцога мы пробыли всю холодную зиму. Отсюда я послал халифу письмо и копию СВЯЩЕННЫХ ПИСЬМЁН. Весной мы поплыли дальше через море к другой стране на западе. Здесь мы пробыли еще какое-то время.

Осенью мы отправились на край земли, в ужасные холода царства смерти. Из царства солнца с плодородных берегов Нила меня забросило на скудные каменные берега снежной страны. Мы покинули земли, благословленные Амоном-Ра, оставили позади горячее дыхание Осириса и подчинились богам варваров. О боги отцов, дайте мне силу! Когда я был ребенком и ночные кошмары открывали мне ворота царства смерти, то именно такой ландшафт — холодный, скудный и дикий — возникал передо мной под завесой тумана смерти. День за днем мы плыли вдоль грандиозных берегов страны, которую они называли «Норвегр», то есть «Северный путь». Скалы поднимались к небу и исчезали в облаках. Рваные скалы на островах и торчащие из воды шхеры окаймляли морские берега.