Наши ветераны из тех, кто профессионально мог оценить события, воспоминания немцев подтверждают. Вот выше немецкий ветеран утверждал: «Когда атаковал, к примеру, батальон русских, вся артиллерия стреляла по нему». А вот генерал-лейтенант И. Толконюк вспоминает, как в 1943 он, начальник оперативного отдела 33 армии, был послан командующим армией проконтролировать разведку боем, проводимую как раз силами батальона:

«Под прикрытием 10-минутного артиллерийского налета батальон выбрался из траншеи и устремился к высоте. Залп дивизиона “М-20” ошеломил противника, хотя устрашающие взрывы непривычных снарядов рассеялись на большой площади и объекту атаки большого вреда не причинили. Противник вскоре пришел в себя, сориентировался и встретил атакующих губительным огнем. Батальон залег в нейтральной полосе на открытой местности. Вслед за этим, сосредоточив огонь двух артдивизионов с соседних участков, немцы обрушились на нашу траншею: 105-миллиметровые снаряды ложились настолько точно и кучно, что траншея стала сплошь обваливаться и сравниваться с землей. Мы с Шуруповым наблюдали из открытой траншеи и, когда она начала засыпаться, пошли по ней в поисках укрытия: я пробирался впереди, а Шурупов следом за мной. Как только я поравнялся со связистом, прижавшимся с телефонной трубкой в руке к стенке изуродованной траншеи, в него попал снаряд, превратив в брызги. Меня оглушило и отбросило метров на 10 вдоль траншеи, обдав кровью и липкими хлопьями разорванного тела солдата. Шурупова присыпало землей. Я руками с большим трудом освободил голову товарища из-под земли; он не подавал признаков жизни. Налет продолжался минут 10 и внезапно оборвался, все стихло. Батальон, потерявший десятки бойцов убитыми и ранеными, отполз в исходное положение и приступил к откапыванию траншеи».

Давайте обдумаем это сообщение Толконюка. Наш батальон атаковал в лучшем случае немецкую роту, а скорее всего, позиции одного или двух немецких пехотных взводов – на фронте вряд ли больше 500 м. И наша, и немецкая артиллерия вели огонь по 10 минут. Причем наша артиллерия не сумела подавить огневые средства немцев даже на то короткое время, которое требовалось нашему батальону, чтобы добежать до немецкой траншеи. А немцы немедленно сосредоточили в защиту этого своего взвода огонь половины своей дивизионной артиллерии – огонь орудий, расположенных по фронту минимум в 5 км. Причем били не по площадям, а точно по нашей атакующей пехоте и по нашей траншее.

У немцев, кроме передовых наблюдателей, огонь батарей обеспечивали и батареи инструментальной разведки целей, эти батареи разведывали цели и давали возможность пристреляться по не видимым с НП целям на глубину 7-10 км в тылу противника. Эта разведка давала возможность немцам не просто подавить, а уничтожить не видимую с НП вражескую батарею, находящуюся на закрытой позиции, с расходом для 150-мм орудий – 180 снарядов и для 105-мм орудий – 240 снарядов. А по довоенным справочным данным, артиллерийским полкам РККА для подавления на закрытой позиции артиллерийской батареи противника методом огня по площадям требовалось не 180, а от 400 до 700 снарядов 152-мм гаубиц. А 700 снарядов 152-мм гаубицы – это более 32 тонн только стали и взрывчатки, не считая зарядов. Это весь боекомплект двух гаубичных батарей.

Немцы стреляли по целям, мы – по площадям, на которых находятся (или предполагаются) цели, – по квадратам на карте. Помните, как у К. Симонова: «По квадрату четыре-десять било шесть батарей». «Четыре-десять» – это квадрат, образованный сеткой карты. И мы стреляли по квадратам очень долго.

Вот 14 января 1944 года, Волховский фронт, Новгородско-Лужская наступательная операция. Вспоминает командир батальона связи 2-й стрелковой дивизии А. В. Невский: «Едва я успел доложить генералу о выполнении приказа, как началась артиллерийская подготовка, загремел “бог войны”. Такой музыки мы никогда не слышали, длилась артподготовка 1 час 50 минут. За огневым валом пошла пехота, связисты потянули провода. Пробираться приходилось в буквальном смысле по выжженной земле. Наша артиллерия перепахала всю немецкую оборону как по фронту, так и в глубину на 6 км. В этой полосе не осталось даже следа от проволочных заграждений, дотов, дзотов или окопов. Понятно, что не увидели мы и ни одного немца». А как так? Куда немцы подевались? А если их тут изначально не было, то зачем почти два часа молотили артиллерией по этому месту?

Дело в том, что, когда немцы поняли, что у советских артиллеристов тактика 1918 года, они немедленно нашли противоядие этой тактике, а возможно, заранее его разработали. Когда наша артиллерия сосредотачивалась у места прорыва (а незаметно сосредоточить 1000 стволов на километр фронта нельзя) и немецкая разведка определяла время начала нашей артподготовки, то немцы просто бросали первую линию своей обороны (временно оставляя на ней на ночь перед нашим наступлением дежурных пулеметчиков, отходивших с началом нашей артподготовки). Немцы отводили свои войска на вторую линию обороны, находящуюся вне досягаемости нашего артиллерийского огня. Ведь выше немец вспоминал: «Мы сидели в бункере, во второй линии, с первой нас уже выжали». Заметьте: не разгромили и даже не выбили, а выжали.

Итак, наша артиллерия в ходе артподготовки по площадям расходовала снаряды по пустому месту, и, когда наши пехота и уже растратившая снаряды артиллерия приближались ко второй линии обороны, немцы контратаковали их с флангов в чистом поле, порою возвращая себе и первую линию обороны.

Нельзя сказать, что все наши генералы этого не понимали. К примеру, маршал Тимошенко уже в 1941 году, прорывая оборону немцев под Ростовом, утром перед началом наступления послал разведку и убедился, что немцы уже оставили первую линию обороны и отошли на вторую. Тимошенко отменил артподготовку, выдвинул артиллерию с нерастраченным боезапасом ко второй линии обороны немцев, и хотя и у него тактика артиллерии оставалась та же, но немцы тут были. И артиллерия Тимошенко перепахала оборону немцев вместе с немцами, а войска Тимошенко вышли немцам в тыл, заставив их оставить Ростов и отступить, бросив массу танков и боевой техники. А вот такие военные гении, как Г. Жуков, этого не понимали, но о Жукове ниже, а сейчас приведу момент из воспоминаний генерала А. В. Горбатова.

Вот немецкий офицер сообщает свое видение причин тупого уничтожения советской пехоты советскими генералами под Киришами на Волховском фронте: «Но Сталин приказал, и они снова и снова наступали. Огромное количество людей там погибло». Сталин приказал? Нет, Сталин приказывал другое. Вот Горбатов делится своими так и не разрешенными вопросами той войны (выделено мною. – Ю. М.):

«Ставка Верховного Главнокомандования своим письмом от 10 января 1942 года требовала не давать немцам передышки, сосредоточенными силами, с превосходством над противником в три-четыре раза, взламывать их оборону на большую глубину, обеспечивая наступление артиллерией, – и не только артподготовкой, но и мощной артиллерийской поддержкой в ходе всего наступательного боя.

Письмо Ставки содержало глубокий смысл и содействовало бы успехам, если бы точно выполнялось все, что в нем было указано. Но мы по-прежнему получали приказы, противоречащие требованиям письма, а поэтому не имели успеха. Трудно объяснить, почему поступали такие приказы даже от командарма, о котором я был хорошего мнения.