В той обстановке естественно было, чтобы командир дивизии сам выбирал объекты для частных операций, сам определял силы отряда и время для нападения с использованием внезапности. В таких случаях противник имел обычно потери в два, три, а то и в четыре раза большие, чем мы. Другое дело, когда тебе издалека все распишут и прикажут захватить 17 января – Маслову Пристань, 19 января – Безлюдовку, 24 января – Архангельское и т. д., с указанием часа атаки, определят силы (к тому же не соответствующие ни задаче, ни твоим возможностям). В этих случаях результат почти всегда бывал один: мы не имели успеха и несли потери в два-три раза большие, чем противник.

Особо непонятными для меня были настойчивые приказы – несмотря на неуспех, наступать повторно, притом из одного и того же исходного положения, в одном и том же направлении несколько дней подряд, наступать, не принимая в расчет, что противник уже усилил этот участок. Много, много раз в таких случаях обливалось мое сердце кровью… А ведь это был целый этап войны, на котором многие наши командиры учились тому, как нельзя воевать и, следовательно, как надо воевать. Медленность, с которой усваивалась эта наука – как ни наглядны были кровавые примеры, – была результатом тех общих предвоенных условий, в которых сложилось мышление командиров».

Теперь о командарме, о котором Горбатов «был хорошего мнения», и, видимо, не один он. В зиму на 1942 год под Харьковом 226-я дивизия под командованием А. Горбатова входила в 38-ю армию генерал-майора В. Цыганова, офицера царской армии еще с 1916 года. В. Цыганов в 1933 году окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. С 1939 года он начальник кафедры Военно-хозяйственной академии РККА в Харькове, а с февраля 1941 года начальник факультета в той же академии. С 1941 года кандидат военных наук. Ученый! Теоретик! Учил других, как воевать, и сам воевал на местности, хорошо ему знакомой с 1937 года.

Сняли Цыганова с командования армией за такое командование. Кореша по генеральской мафии устроили его заместителем командующего Московского военного округа по вузам. Учил других воевать по науке.

Немец пишет, что это Сталин гонял пехотинцев в бесплодные атаки с одного и того же направления. Нет, не Сталин. Их посылали на убой наши выдающиеся генералы-теоретики. Стратеги!

Надо бы сравнить расход боеприпасов нашей и немецкой артиллерии, но это пока непросто сделать. Вот автор собрал многочисленные данные по этому вопросу, но они по периодам войны несопоставимы. Скажем, он сообщает, что немцы за первый год войны с СССР (то есть до 22.06.42) израсходовали на Восточном фронте 440,1 тысяч тонн только артиллерийских боеприпасов. Считая по вагонам все боеприпасы, поставленные в действующие армии Красной армии за первые полтора года войны (с 22.06.41 по 19.11.42), он приходит к выводу, что их поставлено не менее 2 млн тонн. (В структуре боеприпасов более половины составляли артвыстрелы). С одной стороны, к немецкому расходу нужно приплюсовать расход артиллерийских боеприпасов румын и финнов, но и с нашей стороны нужно учесть какую-то часть советского довоенного запаса боеприпасов в 2,3 млн тонн, который в большей части уже находился на складах западных округов, и его не требовалось везти в войска вагонами. Из этого запаса был потерян миллион тонн, тем не менее и оставшееся число в 1,3 млн тонн существенно. А по итогам войны этот автор сообщает данные официальных советских источников: «На Восточном фронте германские войска израсходовали меньше боеприпасов, чем советские (5,6 млн т. против 8,0 млн т.)».

Но по расчетам, сделанным по данным, опубликованным А. Исаевым, это несколько не так, особенно если брать начальный период войны и делать сравнение только полевой дивизионной и корпусной артиллерии (без полковой, береговой и корабельной). В 1942 году немцы до поздней осени успешно наступали на всех театрах военных действий, и в этом году их дивизионная и корпусная артиллерия израсходовали 24 470 тысяч штук снарядов, калибром от 75 до 210 мм. Разумеется, к этому количеству нужно добавить неизвестное мне количество снарядов, выпущенное на Восточном фронте такой же артиллерией союзников немцев, но одновременно, вычесть также неизвестный мне расход снарядов немцами на других театрах военных действий (на тот период – тремя немецкими дивизиями в Африке). С учетом этих плюсов и минусов допустим, что на Восточном фронте части дивизионной и корпусной артиллерии израсходовали 24,5 миллионов штук снарядов и мин.

В том же 1942 году, когда эвакуированная промышленность СССР еще не развернулась на полную мощность (к примеру, из 65 заводов, входивших в систему Наркомата боеприпасов, 45 подлежали эвакуации), советская дивизионная и корпусная артиллерия (вместе с артиллерией РГВК), испытывая дефицит и снарядов, и потерянных орудий, выпустила по врагу 18,2 миллиона штук снарядов – уже меньше, чем немцы. Но тут есть еще два нюанса.

Во-первых, из этих 18,2 миллионов штук снарядов советской корпусной и дивизионной артиллерии 10,7 миллионов (почти 60 %) были снарядами 76-мм пушек. Весили 76-мм снаряды в среднем 6,2 кг, то есть мощность этих снарядов и, соответственно, их опасность были и так не очень велики.

Мало этого, 76-мм системы стреляли выстрелами унитарного заряжания, в которых невозможно изменить заряд, соответственно, при стрельбе на небольшие расстояния эти снаряды падали под острым углом к земле и основная масса даваемых ими осколков уходила в землю и вверх.

Кроме этого, этими снарядами трудно было достать противника за укрытиями местности – в балках, на обратных скатах высот. Малоэффективны были эти снаряды и для разрушения мало-мальски укрепленных позиций.

Чистый вес снарядов, выпущенных советской дивизионной и корпусной артиллерией в 1942 году, можно оценить в 285 тысяч тонн.

У немцев в дивизионном и корпусном звене вообще не было артсистем унитарного заряжания – все их орудия могли посылать по противнику снаряды под крутым углом, при таком падении на землю основная масса осколков от этих снарядов летела над землей и была опасной на большом расстоянии от взорвавшегося снаряда. Разумеется, стреляя по крутой траектории, немецкие орудия могли достать противника за основной массой естественных укрытий, мало этого, минимальный вес снаряда дивизионной и корпусной артиллерии немцев был 14,8 кг, то есть более чем в два раза превышал вес снаряда советской 76-мм пушки.

И чистый вес всех немецких снарядов, выпущенных их дивизионной и корпусной артиллерией в 1942 году, оценивается в 522 тысячи тонн – чуть ли не в два раза больше, чем вес снарядов, посланных в сторону немцев советской артиллерией.

Эти технические аспекты немецкой артиллерии объясняют, почему немцам хватало для наступления 40 стволов на километр фронта, почему, к примеру, Манштейн безо всяких танковых соединений, одними пехотными дивизиями занял Крым, прорвавшись через сильнейшие позиции советских войск на Перекопе и у села Ишунь. Снаряды немецкой артиллерии были таковы, что никакие полевые укрепления не помогали.

Мало того что основная масса советских снарядов сильно уступала в мощности немецким, но хотя бы таких снарядов было много! Так ведь и этого не было: на каждые три советских снаряда, весом среднего снаряда в 15 килограмм, в 1942 году немцы отвечали четырьмя, весом среднего снаряда в 21 килограмм. Ну куда было еще и по квадратам стрелять?