Эйли опустила плечи, как-то совсем по-детски взглянула на мать и вдруг всхлипнула. В глазах у нее чуть поплыло и она сказала совсем тихо:

— Мама, я так соскучилась…

Княгиня поднялась, отставила поднос с почти не тронутым ужином на стол, подсела на кровать, обняла плечи дочери:

— Ох, бедная ты моя… доченька…

Теплые руки гладили еще влажные волосы, платье на плече жарко повлажнело от соленых слез, которые быстро прошли, всхлипывания тоже постепенно затихли, и, повозившись, поудобнее устраиваясь, уткнувшись лицом в теплое плечо, дочь стала рассказывать матери, как она жила без нее это долгое время.

ПО МОРЯМ И ОКЕАНАМ

— Вот и еще день прошел, — сказал корнет Абант Феретиа, ординарец князя Сабика, зажигая лампу, заправленную минеральным маслом с густым тягучим запахом. Впрочем, к этому запаху они уже притерпелись и почти не замечали, как привыкли ко многому другому.

Сабик читал, медленно продираясь сквозь сложности непривычного таласского правописания; он пользовался моментом вынужденного безделья, чтобы пополнить свои знания по истории Таласа и его отношений с Империей. Полковник Акубенс вертел в руках какую-то местную головоломку, а остальные офицеры, вместе с Сабиком совершившие нелегкое плавание, обогнув Жуткую Пустыню на «Данаб-ад-дулфин», решили разнообразить свое одиночество и отправились на лодке в Искос с целью развеяться и продолжить приятные знакомства с местными девушками. Здесь, в Ласерте, небольшом островном поселке, молодежь появлялась только в сезон уборки урожая, и сейчас было почти пусто. Сабик подозревал, что именно из-за малой населенности Ласерты таласары поместили здесь экипаж «Данаба», устроив что-то вроде карантина при поветрии — не очень строгого, но обязательного.

Или резервации. Или…

Прошло уже почти полгода с той поры, когда измученный плохой водой, недоеданием и другими тяготами долгого плавания экипаж «Данаба» добрался до архипелага Ботис, где беглецы натолкнулись на большое поселение таласар, а Сабик так и не разобрался, как относятся к ним их спасители. То есть, отнеслись к ним, конечно, вполне милосердно, иначе им, возможно, просто бы не выжить, и все же…

Впрочем, когда они впервые за несколько месяцев увидели на горизонте голубовато-серое пятнышко, они еще не знали, что эти острова называются архипелагом Ботис.

Сначала они миновали два голых скалистых обломка, высаживаться на которых не имело смысла, но все же Сабик разрешил их обследование, хотя бы для того, чтобы дать людям возможность ощутить под ногами твердую землю и по возможности набить птицы, собрать яиц и пополнить запасы пресной воды. Наличие на скалах огромной массы прибрежных птиц говорило о близости гораздо большей земли, но им пришлось пройти вдоль гряды скал еще несколько дней, прежде чем вдоль горизонта вытянулась длинная темная полоса, и они поняли, что это по крайней мере очень большой остров, а возможно, и континент.

Это и был главный остров архипелага.

И люди на острове были — на самом большом острове виднелись проплешины, где недавно свели лес, а за скалистым мысом расположился целый поселок, состоящий из кучки причудливых каменных и деревянных домов, огражденных бревенчатым палисадом, с небольшим пирсом-причалом, — настоящий форт с выходом к береговой линии. Еще больший поселок, почти город, находился на плоском острове посреди залива. На высоком флагштоке над его фортом развевался треугольный флаг — зеленое поле с оранжевой полосой по нижнему краю.

— Не знаю такого флага, — пробурчал шкипер Нод из Кхам-балии, осматривая поселок в подзорную трубу. — А если это пираты?

Кто-то из офицеров, кажется, желчный капитан Эниф Гие-ди, не удержался и пробормотал, что какие могут быть в этих проклятых Небом краях пираты, если здесь и грабить-то некого?

— Можно? — попросил трубу поручик Менкар. Он несколько минут смотрел, потом сказал: — Я такой флаг видел. Это флаг Таласа. Такие же, только меньше, висели над таласарскими подворьями в фортах на Краю Земли.

— Э-э, откуда здесь таласары? — недовольно протянул шкипер. — До Таласа еще идти и идти.

— Так ведь они, наверное, не сидят на своих Отмелях как прикованные, — заметил Менкар.

— Никогда не слышал ничего подобного, — возразил Нод.

— Все равно, — прекратил дискуссию князь Сабик. — Будем просить помощи, выбирать нам не приходится.

— Тем более, что деваться нам уже некуда, — оставил за собой последнее слово Эниф Гиеди и показал вперед — от острова, на котором находился большой форт, к кораблю двигалась большая лодка…

Узнав, что к ним прибыли имперцы, таласары не удивились и не обрадовались, но приняли незваных гостей без враждебности. Разместили их, правда, сначала не в домах — просто отвели место для лагеря и выделили некоторую часть припаса для начального обустройства. Но в таком климате и при такой погоде в палатках было даже комфортнее, чем в тесных комнатушках. Также с ними поделились продуктами и врача прислали.

Форты, оказалось, были опорной базой большой экспедиции, основавшей на главном острове архипелага — Афедроне — колонию и ведущей разведку на остальных островах. Они высадились на острове примерно полгода назад на двух больших кораблях и, надо заметить, уже основательно успели здесь закрепиться.

К удивлению имперцев, среди таласар обнаружился и их земляк — бывший гвардейский поручик Батен Кайтос, который, что еще более удивительно, занимал должность ни много ни мало помощника коменданта колонии. Он и стал основным связующим звеном между беженцами-имперцами и хозяевами-тадасарами.

А на начальном этапе это оказалось необходимым — слишком велика была впитанная с молоком матери неприязнь между вековыми врагами. Имперцам, даже вполне образованным офицерам, не говоря уже о простых матросах, было трудно воспринимать таласаров иначе, чем как полуграмотных дикарей, хотя было более чем очевидно, что это не так; таласары в свою очередь считали имперцев грубыми и наглыми завоевателями.

Батен Кайтос со своей стороны делал все, чтобы приглушить эту неприязнь. Он пробил идею и организовал бригаду из матросов-имперцев под руководством имперцев-десятников, которые работали рядом и наравне с таласарами; он привлекал офицеров к консультациям по разным вопросам; он приходил по вечерам в лагерь имперцев и рассказывал о жизни в Таласе, о таласарах. Но Дело единения бывших врагов шло с большим трудом.

— Нас здесь очень не любят? — однажды напрямик спросил Сабик.

— Да как вам сказать, ваше высочество… — неопределенно проговорил бывший поручик. — Их можно понять. Представьте себе, только-только мы… — Батен осекся и тут же поправился: — Только они добрались до богатых островов, как тут же им на голову сваливаются имперцы.

— Но мы ведь беглецы, я же все объяснил вашему начальству! — возмутился Сабик. — Мы попросили убежища.