Молодой огляделся по сторонам, а старший сказал, еще больше понизив голос:

— Вам нужна помощь, ваше высочество?

Эйли глянула на него с недоумением.

— Вы хотите спуститься к себе домой? — продолжил старший. Эйли растерялась. Поэтому ответила с неожиданным раздражением:

— В чем дело, господа? Я арестована или нет?

Старший прокашлялся.

— Мне, — начал он и поправился: — …нам не по душе брать под стражу Дочь Императора. Может быть, кгхм… сделаем так: мы поможем вам спуститься — и ни мы вас, ни вы нас никогда не видели?

— Здесь совсем неподалеку есть удобное место, — так же доверительно, даже как-то обрадованно вступил в разговор молодой.

— Чего это ради, господа? — с подозрением спросила Эйли. Старшему все происходящее явно очень не нравилось, но он сказал просто и без хитростей:

— А чего ради мы должны отдавать Дочь Джанахов Аларафам?

И Эйли поняла, что он искренен.

Краевики сопроводили Эйли вниз так, что будь она младенцем или хрупкой стеклянной вазой, она бы в первом случае даже не заметила, как оказалась довольно глубоко под Краем Земли, а во втором из нее не пролилось бы ни капли, буде предполагаемая ваза наполнена до краев.

Старший — младший остался наверху, сторожить лошадей и посматривать, не появится ли кто посторонний, — проводил ее по хорошо утоптанной и не менее хорошо замаскированной тропе до первой, как он объяснил, засидки контрабандистов, где оставил, обещав, что не пройдет и часа, как за ней придет верный человек с пятнадцатой заставы, и проведет ее ниже, до ближайшей деревни «рыбое… простите, ваше высочество, таласар». Пока они спускались, Эйли с радостью обнаружила, что навыки, которые у таласар впитываются с молоком матери, за год не потерялись, и потребовала было самостоятельности. Но офицер-краевик горячо принялся возражать, мотивируя свою настойчивость тем, что на тропе устроено достаточное количество ловушек, всех из которых он не знает, иначе бы сам сопроводил ее высочество вниз, и «было бы обидно, если бы с вашим высочеством что-то случилось уже на пороге родного дома».

И Эйли благоразумно не стала настаивать.

Офицер удалился; через некоторое, довольно скорое, время сверху спустился какой-то мрачный субъект, мало того что заросший бородой по самые глаза, видимо, в целях конспирации, еще и закутанный по те же глаза в какое-то тряпье, и молча повел Эйли дальше вниз, и вправду то и дело останавливаясь и что-то там делая — то под ногами, на тропе, то на стене, то еще где-то. Не успела Эйли хорошенько устать а ее проводник уже показал ей на раскинувшееся на терраске под тропой такое привычное глазу поселение горных таласар…

Вниз ее доставили на планере.

Но еще раньше был отправлен планер в Искос, и поэтому на Отмелях Эйли уже ждал водометный катер, на котором ее быстро отвезли к матери.

Местом встречи с дочерью княгиня Сагитта выбрала небольшой городок Скутум, расположенный на острове возле Восточных отмелей; здесь у княгини был дом, по таласским понятиям богатый, по имперским — весьма скромный: большой зал и кухня внизу, несколько комнат наверху; в этом доме прошло почти все детство Эйли.

За те год с небольшим, что Эйли не была тут, дом совершенно не изменился. Все так же вдоль стен вился виноград, перед домом в больших ящиках из слоенки росли деревца, за домом, ближе к кухне — садик и огород на привезенной издалека настоящей земле. Острова, на которых расположился Скутум, только наполовину были естественными: люди насыпали дамбы, укрепили берега, проливы между островами превратили в углубленные каналы, по которым то и дело ходили землечерпалки, — шторма и приливы пытались разрушить острова и засыпать каналы, но бывало, наоборот, намывали новые острова, которые тут же укреплялись и обживались.

Когда Эйли привезли домой, княгиня Сагитта была еще в пути, и княжну встретили постоянно живущие в доме нянька, ее муж и старшая овдовевшая дочь. Тут Эйли окончательно почувствовала себя ребенком, такой прилив заботы и внимания обрушился на нее. К приезду княгини Эйли, стараниями няньки вымытая, накормленная и засунутая в постель, будто больная, прочувствовала это в полной мере и даже шутливо пожалова-лась матери:

— Я сейчас чувствую себя не как человек, а словно тряпичная кукла. — Она взглянула на мать и, улыбнувшись, спросила: — Неужели я так и выгляжу?

— Нет, — улыбнулась в ответ княгиня, садясь в кресло у ее кровати и внимательно всматриваясь в лицо дочери. За прошедший год Эйли подросла, что было заметно даже несмотря на то, что она сейчас лежала, немного похудела, как это происходит с девочками в ее возрасте, но выглядела загорелой, крепкой и вполне здоровой. — Просто наша добрая нянюшка привыкла обращаться с тобой как с ребенком. Тем более после такой долгой разлуки. Она соскучилась и за один раз выплеснула на тебя всю свою заботу.

Эйли засмеялась:

— А я-то думаю, почему это я такая мокрая…

Нянюшка, нестарая еще — от силы лет сорока — женщина, принесла на большом подносе весьма обильный ужин. Эйли села на постели — встать ей няня не разрешила; так и пришлось есть, закутавшись в одеяла.

Княгиня искренне поблагодарила женщину за заботу о дочери, но все же повелела оставить их наедине.

— Я рада, что ты наконец вернулась, — сказала княгиня, когда нянюшка, ничуть не обиженная, удалилась. — Однако твое возвращение создает некоторые проблемы…

— Какие могут быть проблемы, мама? — удивилась Эйли. — Я дома!

Княгиня несколько нахмурилась.

— Князь Алараф Сегин потребовал от меня твоей выдачи в случае, если ты появишься в Таласе.

— Он не может требовать этого от нас! — воскликнула Эйли.

— Может, — сказала княгиня. — Мы слишком зависим от Империи. Ты сама это прекрасно понимаешь.

— Но у нас теперь есть Острова. — Эйли было все понятно, но из какого-то детского протеста ее так и тянуло возразить. — А это и лес, и металл…

— Этот лес и этот металл нам еще надо разработать, добыть и привезти сюда. За тысячи миль, — возразила княгиня. — А Империя вот она. — Княгиня указала рукой в сторону Стены. — Стоит им, к примеру, сбросить в Гром-реку какую-нибудь гадость, и на Западных отмелях погибнут сотни, если не тысячи. Мы не можем этого допустить.

Эйли взглянула на мать.

— Неужели ты хочешь, чтобы я вернулась в Империю?

— Нет, — качнула головой княгиня. — Этого я не хочу. Поэтому надо скрыть факт твоего появления здесь. Пока об этом знает не так много людей, и это люди верные.

— Это унизительно! — резко сказала Эйли.

— Иногда приходится поступаться собственной гордостью ради благополучия страны, — твердо возразила княгиня. — Мы государи, а не простые смертные.

— Хорошо, мама, — помолчав, сказала Эйли. — Хорошо, я еще не вернулась.