— Пожалуйста, господин, — произнес Маер, — Мастер двеомера убил нашего лорда, мы хотим покончить с Корбином. Я знаю, что вы подумали о сыне, — но разве он не захотел бы отомстить за своего отца?

— Вы правы. Пусть так и будет. Поедете вместе с моими людьми — и доберетесь прямо до Корбина.

Убедившись в том, что тело Даумира отправлено домой в сопровождении скромной охраны из двух раненых, Родри отправился в свою палатку навестить Каллина. По дороге он встретил Невина. Тот нес охапку трав и какие-то лекарские приспособления.

— Я собирался сделать Каллину перевязку. Могу подождать, пока вы с ним поговорите. Не надо только сообщать ему, что Джилл здесь. Он еще очень слаб, начнет волноваться.

— Я действительно как-то не подумал об этом… Но что мне ответить Каллину, если он спросит о ней перед сражением и обнаружит, что ее нет в лагере?

— А вы как думаете? Этот парень упрям, как бык. Когда он проснулся сегодня утром, то был счастлив видеть ее, — и сразу же приказал вернуться в Каннобайн, где она была бы в безопасности.

— Как еще может поступить любящий отец?

— Да, это правда, он очень любит дочь. — Невин выглядел необычайно встревоженным.

Родри проводил Невина до палатки в надежде на то, что Джилл сможет хотя бы позавтракать, пока Невин будет делать перевязку. Они направились к продовольственному обозу, где Родри приказал ее накормить, затем отошли от лагеря на открытую поляну погреться на солнышке. Родри никогда не желал ни одну женщину так сильно, как Джилл. Она улыбалась ему, и это обнадеживало.

— Знаешь, Джилл, мне кажется, ты на самом деле ястреб, а мое сердце похоже на маленькую птичку, схваченную цепкими когтями. Ты не находишь?

— Господин, вы едва знаете меня.

— А сколько времени надо ястребу, чтобы упасть камнем вниз и схватить добычу?

Джилл уставилась на него, не веря своим ушам. Родри улыбнулся и придвинулся немного ближе.

— Ну, ты, наверное, знаешь, какая ты красивая, — продолжал он, — держу пари, что все мужчины, с которыми ты встречалась на своей длинной дороге, вздыхали, глядя на тебя.

— Может, и вздыхали, но они не отваживались сказать мне об этом. Да если бы и так, что с того? У вас тоже были девушки, которых вы жаловали своим вниманием. Дочка мыловара, например.

— О, проклятье! Как ты узнала о ней?

— Ваша мать рассказала мне, когда я была в Каннобайне.

— Что это ей взбрело в голову болтать?

— И еще она сказала мне, что я красивая. Я думаю, она не случайно рассказала мне о ваших похождениях… потому что слишком хорошо знает вашу милость.

Родри покраснел.

— О, боги, ты должна презирать меня.

— С какой стати? Просто я не хочу родить от тебя бастарда.

Родри лег на живот и стал рассматривать траву, которая вдруг сильно заинтересовала его.

— Когда мы вышли в поход, Невин приказал мне ночевать с Адерином, и я следую его приказу.

— Ты выразилась достаточно ясно. Так что больше не сыпь мне соль на рану, хорошо?

Родри слышал, как она встала и пошла прочь. Долго лежал он в траве и грустил. Наконец почувствовал, что готов расплакаться — из-за внезапно нахлынувших чувств к девушке, которую едва знал.

Невин возвращался к обозу после осмотра раненых, когда Джилл окликнула его. Она шла по лагерю, и все смотрели, на нее как на чудо. Некоторые вставали и кланялись ей, другие шепотом произносили ее, имя. «На нее вся их надежда, она для них словно талисман», — подумал Невин. Если он постарается удержать Джилл от поединка, это вызовет общее негодование. Даже если Дженантар и Калондериэль научатся владеть мечом, ни один из них не имеет шанса победить Корбина. Посылать за эльфами, которые умели сражаться, уже не было времени.

— Ты хотела поговорить со мной, детка? Твоему отцу стало хуже?

— Нет, никаких изменений. Я хотела поговорить с тобой о личном деле.

Они миновали обоз и вышли в поле, где не было людей. Джилл долго шла молча, но наконец заговорила:

— Ты помнишь, как я узнала, что отец был ранен? Ну, когда я увидела этот проклятый бой в Видении. Откуда это?

У Невина перехватило дыхание от удивления. Он полагал, что у нее просто интуитивное предчувствие опасности.

— Со мной и дальше может такое случиться? — продолжала Джилл дрожащим голосом. — Я не хочу иметь дело с двеомером. Это приходит ко мне время от времени. Но я никогда не просила об этом. Может быть, это хорошо для такого человека, как ты, но меня это только пугает.

— Никто не может заставить тебя изучать двеомер. — Невин раскрывал очень горькую правду, но его клятва заставляла говорить об этом. — У тебя, конечно, врожденный дар. Но если ты не будешь развивать его, он просто пропадет. Все в твоих руках.

Джилл улыбнулась с нескрываемым недоверием, но потом опять стала серьезной.

— А как же с диким народцем? — спросила она. — Я тоже перестану видеть их?

— Конечно. Многие дети могут видеть дикий народец, но они теряют эту способность годам к десяти. Нужны постоянные тренировки.

— Я не хочу расставаться с ними. Они были моими единственными друзьями, когда мы скитались по дорогам. — Ее голос погрустнел. В этот момент она казалась совсем девочкой, которая пытается уцепиться за свое уходящее детство.

— Знаешь, Джилл, это — твой выбор. Никто не сможет сделать его вместо тебя: ни я, ни твой отец.

Она кивнула, поковыряла траву носком сапога, потом вдруг быстро повернулась и побежала в лагерь. Невин проклинал и себя, и свою Судьбу. Ведь она была всего лишь юной девушкой, ошарашенной неожиданным вторжением двеомера в свою жизнь. Его клятва запрещала ему спорить и осуждать, но он мог стать ей другом. А со временем она увидит, что магия сама по себе — это совершенно естественное явление.

Он почувствовал, что неимоверно устал. Он хотел бы объяснить ей, что не надо бояться Судьбы, что она может упустить свое счастье, если не использует таланты, данные ей при рождении.

Подойдя к лагерю, Невин увидел, что Джилл сидит рядом с Дженантаром. Если она ищет поддержки у этих двух эльфов, подумал Невин, тогда не стоит терять надежду. Внутренне ликуя, он отправился искать Адерина.

Не вспоминая больше о своем разговоре с Невином, Джилл с интересом наблюдала за игрой эльфов. Это напоминало игру в кости. Кубиками служили маленькие деревянные пирамидки, раскрашенные в яркие цвета с каждой стороны. Они трясли их в руках, а затем разбрасывали с ладоней. Порядок, в котором появлялись цвета, количество пирамидок каждого цвета определяли, кто выиграл раунд. Наконец Дженантар сложил пирамидки в кожаный мешочек.

— Мы невежливы по отношению к Джилл, — заметил он.