Гостей – прибыли они по воде, вертолетом или гидропланом – усаживали в уютном, обшитом туей зале у камина и угощали выпивкой за счет заведения. Здесь же они должны были подписать леденящий кровь отказ от претензий и выслушать инструктаж по технике безопасности. Проводил его старший экскурсовод, выбранный за крепкое сложение, обветренное лицо, внушающий уважение голос и отрешенный взгляд человека, видевшего такое, что вам и не снилось. Ему было что сказать про гризли и скользкие тропы, но все начиналось и заканчивалось безопасностью на воде. Инструктаж сопровождался статистикой и трагическими историями из жизни, а смысл сводился к одному: если попадете в воду, вам каюк. Даже на глубине по щиколотку приливная волна опрокинет вас с безжалостной точностью чемпиона по джиу-джитсу. От холода может наступить шок; вы будете хватать ртом воздух, вместо того чтобы позвать на помощь. Пальцы сведет за несколько секунд, руки – меньше чем за минуту. Кто-то утонет сразу, кто-то будет барахтаться минуту-две, прежде чем наступит переохлаждение. В гостинице хватает ванн с горячей водой и плавательных бассейнов. Тех, кто непременно хочет окунуться в море, проводят в укрытую бухту в пяти минутах отсюда. Однако к главному протоку запрещено даже приближаться без теплого гидрокостюма и команды спасателей.

Объяснив это и посмотрев каждому в глаза, главный экскурсовод коротко упоминал медведей и передавал слово сотруднику помоложе и пожизнерадостней. Тот какое-то время щебетал про спа и крытые теннисные корты, а старый мореход, надо думать, удалялся в темный уголок бара, где пил неразбавленный виски, глядя на бурные воды пролива и размышляя о смерти.

Из всех гостей вступительного инструктажа избежал только Эл Шепард. Как всегда, он остался в Зелрек-Аалберге и прислал робота удаленного присутствия. Тот прибыл днем раньше в трюме судна, доставившего в гостиницу всегдашний запас пива, брокколи и стирального порошка. Робот лежал в позе эмбриона, на спине у него была самоклеящаяся транспортная этикетка с надписью «МЕТАТРОН». Эл, найдя такие устройства полезными, скупил все конкурирующие компании в секторе, объединил их и дал продукту эффектное брендовое название.

Гостиничные служащие привезли Метатрона на тележке и выгрузили в главном здании. Тот издал предупреждающий звук, требуя разойтись, и встал. Двигался он в целом гуманоидно, но, поскольку сейчас управлялся автоматической программой, никуда не спешил. С бесконечным терпением он перед каждым следующим шагом застывал и внимательно изучал обстановку. В первые секунд тридцать те, кто впервые такое видел, таращились на него во все глаза, но скоро сообразили, что это примерно так же интересно, как наблюдать за работающей стиральной машиной. Программа требовала обойти гостиницу – медленно, чтобы не причинить вреда никому из гостей, – и просканировать ее в инфракрасном и видимом свете. Двигался он настолько медленно, что люди машинально обходили его, как статую. Однако если сидеть на одном месте, читать книгу или прихлебывать пиво и время от времени поглядывать на робота, то вы каждый раз обнаруживали его не там, где прежде. В темноте он включал габаритные огни, чтобы люди на него не натыкались. Благодаря такой подготовке Элу не требовалось джойстиком вести Метатрона в обход каждого угла. Достаточно было скомандовать: «Иди за этим чуваком», «Держись с той группой» или «Ступай в конференц-зал», и Метатрон все исполнит.

Так что ни Эл, ни его Метатрон не слышали инструктажа, но, может, им было и ни к чему: робота, если он забредет в воду, можно заменить. То был лишь один из частных вопросов, которые организаторам предстояло решить в рамках более общего: считать ли Элмо Шепарда участником конференции? Метатрон занимал в зале столько же места, сколько человек, но не учитывался в нормах пожарной безопасности. Он не ел, не нуждался в кровати и номере; каждый вечер после заключительной дискуссии большинство участников отправлялись спать, а Метатрон находил розетку в темном углу, вытягивал из живота шнур, сгибался и вставал заряжаться. Там он и оставался до утреннего заседания.

Вопрос был по большей части умозрительный, поскольку Эл собирался присутствовать вне зависимости от того, считают ли его участником. Эл (если роботом действительно управлял он) посещал все заседания, тихонько стоя в дальнем конце зала. У Метатрона был встроенный динамик, которым он не пользовался; в тех редких случаях, когда ему хотелось задать вопрос, он посылал текстовое сообщение. Впрочем, иногда можно было видеть, как робот в уголке беседует с Синджином Керром, Енохом Роотом или кем-нибудь еще из своих советников.

София выступала на Екопермоне-3 вместе с соавтором, доктором Матильдой Наполитано, матфизиком из Болонского университета. Доклад назывался «Картирование виртуального пространства по результатам пространственного анализа потока сообщений». Презентацию они проводили на теннисном корте, закрытом от холода и сырости надувным куполом. Уже темнело, но они не включили яркое освещение купола. Гостиничный персонал убрал сетку и разместил на корте несколько источников приглушенного света, чтобы участники не натыкались друг на друга. Еще лет десять назад всех бы удивил такой антураж научного доклада, но сейчас остальные понимали: София с Матильдой покажут какие-то визуальные материалы с помощью аппаратуры дополненной реальности и хотят, чтобы слушатели могли обойти и рассмотреть трехмерную модель.

Впрочем, поначалу графика была двумерная. София показывала ее на виртуальном экране на конце теннисного корта, и сперва все участники смотрели в одну сторону.

Первой София спроецировала карту Европы. Государственные границы казались неправильными, пока не появилась подпись: «Европа, 1941-й».

– В качестве вступления для тех, кто, как и я, не занимается математической физикой, приведу аналогию с тем, как выглядел мир для союзных дешифровщиков в начале Второй мировой войны, до того как они взломали немецкие шифры, – начала София.

Карта увеличилась и сдвинулась; теперь в середине была Великобритания. На ней начали возникать анимированные картинки: небольшие здания с антенной наверху. Антенны поворачивались туда-сюда, но по большей части были нацелены на Европу, контролируемую странами Оси.

– Они не могли читать сообщения, но могли их копировать. А при помощи технологии под названием высокочастотная радиопеленгация, или ВЧРП, могли узнать, откуда передано каждое сообщение.

Теперь анимация на экране показывала ВЧРП. По другую сторону Ламанша, в оккупированной Франции, возникла свастика, и от нее, как по воде, начали расходиться красные круги. Красная дуга пересекла Ламанш и задела две станции ВЧРП, от которых тут же протянулись пунктиры к источнику. Звякнул звоночек, и послышался звук телетайпа, выстукивающего на экране данные перехвата.

София продолжала:

– Технически это осуществлялось очень интересно, но нам сейчас важно другое. Суть в том, что благодаря круглосуточно работающей сети ВЧРП разведка союзников построила то, что мы бы сейчас назвали базой данных, – кто говорит, с кем и когда. Что именно говорится, они по-прежнему не знали – сообщения расшифровать не удавалось, – но могли составить картинку связей в командной цепочке Оси и определить наиболее активные участки фронта.