– Матильда, вы проделали это со всеми данными, исходящими от Процесса? – спросил кто-то.

– Нет. Не совсем. Старые данные – за первые год-два работы Процесса – можно довольно четко представить как поток сообщений в нейросети. Мы не знаем, что он «думает», – поспешно добавила она, изобразив пальцами кавычки, – но мы видим характер трафика, какой ожидали бы от нейронной сети.

София добавила:

– Да, мы начали работать в этом направлении после того, как Новое выделение ресурсов стало по-настоящему большим.

«Новое выделение ресурсов», или НВР, было довольно расплывчатым термином для того, что проявилось в конце первого года и с тех пор росло экспоненциально. При загрузке Процесс имел достаточно памяти для хранения собственной нейросети, и поначалу ему этого хватало. Однако затем он стал запрашивать все больше и больше дополнительных ресурсов из систем, к которым имел доступ.

– НВП или НВВ? – спросил кто-то.

– П, – ответила София.

Процессу выделялись два типа ресурсов: память (отсюда НВП, новое выделение памяти) и вычислительная мощность (отсюда НВВ). Они как будто прыгали друг через друга: Процесс внезапно захватывал много памяти и некоторое время разрастался, занимая ее, потом требовал больше вычислительной мощности.

– Мы уже некоторое время знаем, что использование памяти в НВР имеет другой характер, чем в исходном процессе, – заметил еще один участник. – Если мне позволено прибегнуть к антропоморфной лексике, Процесс использует НВР для чего-то другого, не для моделирования собственной нейросети.

– Согласна. И как раз поэтому мы начали данное исследование, – ответила София. – Мы спросили себя: если память НВР организована… используется не как память нейросети, то как именно она используется? На что это похоже?

– И мы получили ответ, – сказала Матильда. – Она используется пространственным образом. Для отслеживания вымышленного либо виртуального пространства с постоянными характеристиками.

– Как миллиметровка? – спросил кто-то. В его тоне звучал не столько скепсис, сколько недоумение.

– Как трехмерное многообразие. Миллиметровка – просто метафора, – ответила Матильда. – Поскольку мы имеем доступ к огромному количеству данных, мы можем гораздо больше сказать о структуре этого пространства. О том, что оно в себя включает. Мы с Софией пригласили вас сюда, чтобы показать вам результаты. Сейчас я попрошу всех чуть-чуть отойти и освободить место посередине, а потом включу пространственное моделирование, и вы сами увидите.

Участники начали шумно поднимать с пола сумки и отступать от центра; скоро в середине корта образовалось свободное место, а люди столпились по краям неровным овалом. София и Матильда остались ближе к середине, у границы разметки. Матильда двигала руками перед собой, управляя видимым только ей виртуальным интерфейсом.

На пол наложился рисунок миллиметровки.

– Просто проверка, – сказала Матильда. – А теперь облако точек.

Над кортом возникло облако из миллионов зеленых огоньков.

Хотя все точки были одного цвета и не связаны друг с другом, глаз мгновенно различал в них ландшафт. Где-то, по большей части на краях, зеленые огоньки касались пола. Ближе к середине они были примерно на высоте пояса. Все участники, обойдя модель и рассмотрев ее с разных сторон, согласились, что смотрят на трехмерную карту острова или континента, окруженную морем и с высокогорьями посередине.

– Ирландия, – объявил кто-то.

– Слишком много гор! – фыркнул кто-то другой. – Может, остров Мэн? Там посередине гора.

– Это что-то куда более крупное, посмотрите, сколько рек и горных хребтов, – заметил третий. – Я собирался сказать, Северный остров Новой Зеландии. Трудно определить, если не принести лестницу и не посмотреть сверху.

– На Земле такого места нет, – произнес тихий голос спокойно, однако с непререкаемой уверенностью.

Все повернулись к говорящему – лысому бородачу лет под семьдесят. Почти всю конференцию он тихо сидел в заднем ряду, без очков дополненной реальности, и по временам внимательно слушал, а по временам бормотал себе под нос, думая о своем. Нынешнюю презентацию он наблюдал со скучающей улыбкой, как детский лепет. Однако, когда посреди корта возникла модель, он так оживился, что чуть не сбил кого-то с ног, рванув через облако точек к заинтересовавшей его детали.

– Плутон прав, – объявила София. – Модель не соответствует ни одному известному….

– И не может соответствовать. Это видно с первого взгляда, – перебил Плутон.

София обернулась к ошарашенной Матильде, словно хотела сказать: «Я же говорила!» Затем обратилась к Плутону:

– Нельзя ли объяснить подробнее?

– Это фантазия. В карте нет физического смысла. Аллювиальные формации совершенно неправильные. Горные долины V-образные, а не U-образные, какими должны быть. Никакого понимания, как ледники их прокладывали. Горы – просто высокие места без всякой истории. Ни обнажения осадочных слоев, ни каких-либо следов вулканизма. Это программистский арт. Напомнило мне первые карты «T’Эрры», которые набрасывал Додж, когда звал меня на работу.

– Очень убедительно, – сказала София.

Плутон понял, что все его слушают, замкнулся и начал отслеживать вверх по течению заинтересовавшее его русло. Несколько минут все любовались новым континентом и, разбившись на кучки, вполголоса обсуждали подробности. Зеленые огоньки мигали и перемещались.

– Мне мерещится или они правда движутся? – спросил кто-то.

– Модель строится в режиме реального времени, – подтвердила Матильда. – С поступлением новых данных происходят мелкие изменения. Однако общая форма за последние месяцы почти не менялась.

Некоторые участники забрели внутрь континента – получше разглядеть детали. Казалось, их тела обрезаны на уровне колен или бедра. Однако вблизи модель выглядела аморфным зеленым Млечным Путем.

– Это максимальное разрешение, какое мы можем получить за вменяемое время с имеющейся у нас вычислительной мощностью, – объяснила София. – Отсюда впечатление пуантилистской живописи. Отойдите чуть подальше, и будет видно хорошо.

Из середины континента раздался незнакомый, электронно искаженный голос. Все повернулись к Метатрону Элмо Шепарда. Голос с другой стороны земного шара раздавался из решетки на безглазом лице.

– Что это? – спросил он.

– Яркий участок в середине? – уточнила София.

– Да.

– Он яркий из-за более высокой концентрации точек.

– Вижу.

– Потому что из этого участка исходит в сто раз больше данных, чем из любого другого, – объяснила София. – Здесь сосредоточена почти вся вычислительная активность.

– Можно его увеличить?

– Мы предполагали, что кто-нибудь об этом попросит, – ответила София. – Советую всем закрыть глаза или сдвинуть очки на лоб. Изображение сейчас изменится, что может вызвать головокружение.