в отличие от летчика, с удовольствием избавился от лишней, как он считал, обузы. Он и Курбан были единственными, кто не имел в себе нанороботов. И, надо признаться, Геннадий вовсе не торопился изменить свой статус. – Главное сейчас голову на плечах сохранить!

– Все, пошли, пошли! – Старший Алиев чуть ли не силком вытолкал Германа и Рыкова из пустого помещения. – Чем скорее уйдем, тем больше шансов, что никто нашу вещь не обнаружит. Ну, шевелитесь же! Гарун, ты-то хоть под ногами не путайся!

Младший Алиев вздохнул и с молчаливым упреком посмотрел на отца. Наслушавшись рассказов Александрова о способностях программиста, он просто сгорал от желания стать таким же.

Валентин решил спуститься ниже. Теперь, когда у них руки освободились, горизонты менять стало легче. Мохов шагал, размышляя о положении его самого и товарищей. Зарядить аккумулятор не удалось, так что шансы на спасение почти нулевые. Как ни велик комплекс, но все равно найдут. У Вахи большой отряд големов, да и бистильщик с двумя бронзовыми тоже не фунт изюма. Остается надеяться только на удачу и свое превосходство в знании подземного лабиринта. Надо петлять, заметать следы, чтобы враг запутался и потерял контроль над своими разрозненными отрядами. Хорошо бы пристроиться в хвост одной из поисковых групп и, выведя на нее противника, уйти в сторону. Пусть тогда они сами за собой погоняются.

«Хаммер» ворвался в расположение части на такой скорости, что могло показаться, будто он собрался таранить штаб. Но за рулем сидел ас, тяжелый вездеход затормозил у самого входа и, высадив двух пассажиров, тут же отъехал к капонирам, оборудованным в естественных углублениях в скале. Через минуту водитель, а это был Малик, догнал направлявшихся к штабу Ваху и Фаттаха. Махмудов мог и не брать с собой приближенных. Зачем ему в комплексе телохранитель и командир отряда? Но ему хотелось, чтобы они стали свидетелями его возвышения, – не зря же по рации передали, что «Первый» просит его прибыть. Если бы вызов означал какую-то неприятность, формулировка была бы иной.

– Интересно будет посмотреть на физиономию того парня, что устроил весь этот переполох! – произнес Малик, желая не столько завести разговор, сколько просто напомнить о своем присутствии. – Не ждал я от москвича такой прыти!

– Он в мешке месяц сидел, что же не посмотрел? – сказал бронзовый. Он испытывал необычайный душевный подъем. Казалось, за что он ни возьмется, все получится, а потому Ваха благодушно отнесся к словам телохранителя. В другое время тот мог услышать в ответ какую-нибудь резкость. – А теперь извини, получишь только его кусочки! Хотя, если повезет, может, увидишь и целиком. Я носом чую: у Свенсона хорошие новости.

В офисе, куда големы ввалились всей гурьбой, они застали только сержанта Хомякова. Развалившись в кресле ротного и положив ноги на стол, он сидел, уставившись в потолок, и о чем-то грезил, гнусавя под нос трудно определяемый мотив. Появление грозного бронзового, которого терпеть не могла вся рота, да еще с двумя его ближайшими сотоварищами-головорезами, испугало Пашу чрезвычайно.

– Ой, это вы? – пробормотал он, вскакивая на ноги.

– Нет, Боря Ельцин! – скривился Ваха. – Где Свенсон?

– Он там, внизу. – Паша показал рукой в пол. – Он мне приказал найти вас и…

– Ну, нашел, дальше что?

– Он приказал, чтобы вы послали всех людей в северный сектор. Бреднем, сразу по всем этажам.

– Нашли трансформера?

– Я нашел! Я! – Сержант ударил себя в грудь. – Я увидел, как они… их семеро было! В новеньких шлемах и с автоматами… новыми! Как раз такой я сам хотел…

– Какими автоматами, какими шлемами, что ты несешь? – окрысился телохранитель. Он хотел еще что-то добавить, но короткое резкое движение руки бронзового заставило его умолкнуть.

– Подожди, ты сказал, семеро? – Ваха сощурил маленькие глазки. – Семеро? А сколько у вас было беглецов?

– Беглецов?

– Да, пленников, сколько у вас их сидело?

– Четверо. Нет, пятеро, я москвича не посчитал.

– Какого москвича? Здорового такого, похожего на шкаф?

– Да нет, худого. – Хомяков поднял указательный палец, дабы обозначить степень худобы Рыкова. – Того, что месяц у нас сидел.

– Ладно, пятеро есть, а кто еще двое?

– А, здоровый с ними тоже был! – вдруг вспомнил Павел. Знай он о бронежилетах, которые были на беглецах, прибавляя им солидности, то, возможно, промолчал бы и уж во всяком случае не судил бы так категорично, но уж больно хотелось ему показать себя перед бронзовым. Вдруг именно этот голем заметит его старание и удачливость? А что, чем черт не шутит?

– Кокакола. – Ваха кивнул головой. – А седьмой, скорее всего Мохов. Все сходится.

– Что?! – оторопело воскликнул Хомяков. – Товарищ капитан?

– Да сука твой капитан! – прокричал Ваха, брызгая слюной. Он так ненавидел этого капитана, что одно только упоминание о нем приводило его в бешенство. – Тварь поганая! Он… Я его, когда поймаю, из живого всю кровь солью! Высосу из него все до капли!

– Не, – Испуганный Паша хотел возразить, но, вовремя догадавшись, что эдак и его самого запишут в предатели, быстро перестроился. – Не только он! Прапорщик Тараненко! Тоже предатель!

Махмудов и его приближенные переглянулись и разом придвинулись к сержанту.

– Говори, что знаешь, – тихо сказал Фаттах, наклоняясь к Хомякову. – Это серьезное обвинение, обосновать надо.

– Когда я выяснил, куда шли беглецы, хотел быстро доложить об этом товарищу Свенсону. А тут, как назло, прапорщик навстречу. Я ему говорю, мне к чистильщику надо, а он не пускает, начинает в сторону уводить. Если бы товарищ Свенсон не вышел в коридор, он бы так и не пропустил меня. А вот товарищ чистильщик молодец, сразу побежал туда, но было уже поздно, эти гады смылись, их как будто предупредил кто-то!

– Так-так, – проговорил Ваха. Вот так удача! Пусть теперь Мартин талдычит сколько угодно, что, мол, Хранитель глуп и ничего не понимает! Вот, пожалуйста, живой свидетель того, что Мохов переметнулся к врагу и прапорщика своего сманил. Осталось только найти доказательства повесомее, а то ведь и сержанту не поверит. – А кто, по-твоему, мог предупредить капитана? Кто еще был с вами?

– Товарищ Сартов.

– Нет, из ваших! Из сапогов?

– Никого! – Хомяков проглотил унизительное прозвище «сапог». Чего только не вытерпишь ради того, чтобы стать големом. – Только мы четверо.

– Ну-ка вспомни, прапорщик ни с кем не связывался? – допытывался Махмудов. – Напряги мозги! Может, у вас сигналы какие-то условные есть? Или, может, ты слышал какие-то звуки странные?

– Да не мог я ничего слышать! – Паша дернул головой. – Тараненко забрал мою рацию, его собственная отказала. А вообще, они вместе давно служат, так что такое вполне возможно.

– Ага, вот, значит, как! – Глазки бронзового хищно загорелись. –