Другими важными инициативами, предложенными в годы президентства Эйзенхауэра, были, например, спутники связи первого поколения: «Эхо», надувная майларовая сфера, которая могла использоваться как пассивное реле для радиосигналов; SCORE, способный транслировать предварительно записанное сообщение; «Курьер», который мог как хранить, так и передавать данные. Почти все спутники связи обращаются вокруг Земли по геостационарным орбитам (ГСО), синхронизированным с вращением Земли. Как и Земля, они совершают один оборот ровно за один день, поэтому получается, что они неподвижно висят над одной и той же точкой земной поверхности. Идею о том, что ГСО была бы удачным местом для размещения спутников связи, впервые высказал в 1945 году писатель-фантаст Артур Кларк в подробной статье, в которой был поставлен вопрос: «Могут ли космические станции обеспечить трансляцию радиоволн на весь мир?» Да, могут – и обеспечивают.

Способы перехватывать вражеские спутники и баллистические ракеты тоже начали всерьез разрабатываться при Эйзенхауэре, как и идея выводить на орбиту целые созвездия спутников-бомбардировщиков. ВВС, которые надеялись сменить NASA в роли главной американской космической организации, независимо спроектировали управляемый экипажем пилотов космоплан многократного использования для разведки и бомбардировки «Дайна-Сор» (Dyna-Soar). Этот космический корабль – не будь проект закрыт прежде, чем состоялся хоть один полет, – должен был запускаться ракетой-носителем, аэродинамически планировать вокруг Земли в средних слоях стратосферы на высоте в 60 миль и приземляться как самолет. Некоторое время ВВС сотрудничали с NASA в исследованиях движения на гиперзвуковых скоростях и экстремально большой высоте, а также изучали возможность повторного входа в атмосферу, разрабатывая совместный проект космоплана Х-15.

Реальная и потенциальная милитаризация космоса в большой степени была связана и с фигурой сенатора Линдона Джонсона, демократа из Техаса, который считал космическую тему многообещающей для своей партии. Президент-республиканец, может быть, и хотел преуменьшить важность запуска советского спутника и не вступать в открытое состязание с красными, но долго это продолжаться не могло. Спустя пару недель поле запуска второго спутника Джонсон как председатель одного из подкомитетов могущественного сенатского Комитета по делам вооруженных сил открыл многомесячные слушания на тему о том, что было бы необходимо Америке для господства в космосе. Эти слушания, по словам одного из разработчиков Национального закона США об аэронавтике и исследованию космического пространства 1958 года, «протекали в напряженной атмосфере глубокой озабоченности состоянием национальной обороны США». Позиции сенатора Джонсона усиливались. За день до речи Эйзенхауэра «О положении в стране» в январе 1958 года на совещании сенаторов – членов Демократической партии он заявил:

Контролировать космос значит контролировать весь мир. Если быть в космосе означает занимать наивысшую позицию – с которой можно полностью контролировать все, что происходит на Земле, – тогда наша национальная цель и цель всех свободных людей должна заключаться в том, чтобы победить и занять эту позицию.

На выборах в Конгресс в ноябре 1958 года демократы разгромили республиканцев. Почти немедленно после этого Джонсон начал маневрировать с целью обставить команду Эйзенхауэра по внешней политике. Кроме того, он убедил президента Эйзенхауэра позволить ему выступить на Генеральной Ассамблее ООН, состоявшейся в середине ноября 1958 года, с поддержкой американской резолюции о создании Комитета ООН по использованию космического пространства в мирных целях. Резолюция была принята. В своей речи сенатор Джонсон – для которого в январскую среду достижение господства США в космосе было единственной допустимой программой действий – в ноябрьский понедельник был готов заявить, что единственно верным путем является сотрудничество:

Сегодня космическое пространство свободно. Оно не затронуто конфликтами. Ни одна страна не имеет на него исключительных прав. Это положение должно сохраняться.

Мы в Соединенных Штатах не можем допустить, чтобы существовали владельцы космического пространства, которые могли бы позволить себе торговаться с народами Земли о цене доступа в эту новую область. Мы знаем, чем выгодно сотрудничество. Мы знаем, как много теряется, если сотрудничества достичь не удается. Если нам сейчас не удастся применить опыт, извлеченный из полученных нами уроков, или даже если мы просто замедлим с применением этого опыта, то, как мы знаем, дальнейшее продвижение в космос может означать только добавление новых измерений в ведение войн. Люди, работавшие бок о бок для того, чтобы достичь звезд, вряд ли снова опустятся в бездны взаимных войн и разрушений.

Убедительная риторика. Но сейчас ясно, что «то, что выглядело попытками добиться сотрудничества, на деле в основном было фиговыми листиками, прикрывающими старания затруднить или отбросить назад прогресс другой стороны», как пишет Джеймс Клей Мольц с факультета проблем национальной безопасности Школы повышения квалификации офицерских кадров ВМФ. Для Эверетта Долмена из Школы перспективных аэрокосмических исследований при Авиационном университете ВВС США сотрудничество – фикция: «экспансия в околоземное пространство оказалась не приспособительным усилием многих государств, объединенных в одно целое, но неотъемлемой составляющей генеральной стратегии вечно подозревающих друг друга сверхдержав, пытающихся обеспечить свое политическое выживание». Сам Хрущев видел сотрудничество как перспективу, избираемую с позиции силы: «Мы чувствовали, что нам необходимо время для того, чтобы испытать, усовершенствовать, изготовить и установить [эффективное оружие]. Лишь когда мы обеспечили обороноспособность нашей страны, мы смогли начать сотрудничество в космосе с Соединенными Штатами».

Осенью 1960 года, в последние месяцы своего президентства, Эйзенхауэр предложил Генеральной Ассамблее ООН установить контролируемый целевой запрет на запуск на орбиту или размещение в космосе оружия массового уничтожения. Это было бы маленьким шагом в сторону сотрудничества – удерживаться от того, чтобы превратить космос «в еще один рубеж гонки вооружений, а значит, в область опасного и бесплодного соперничества». Как и предшествующие подобные предложения, оно не было принято, осталось проблеском возможного – что немного похоже на нынешние прекраснодушные предложения уменьшить глобальные выбросы парниковых газов или гарантировать Америке «универсальную» систему здравоохранения. До осуществления этой идеи было еще очень далеко. Вскоре и президент Кеннеди, и председатель Хрущев начнут заниматься этим вопросом, каждый по-своему.

___________________

На президентских выборах 1960 года одним из «коньков» Джона Кеннеди была ликвидация фиктивного «ракетного отставания» от Советского Союза и необходимость обойти русских в космосе. В конце концов, Хрущев ведь заявил, что штампует МБР, «как сосиски». Победа Кеннеди над Ричардом Никсоном означала, что деньги могут потечь рекой как на высокотехнологичную мирную гонку за первенство в полете на Луну, так и на секретные военные работы. Названия разведывательных спутников эпохи Эйзенхауэра прятались под прикрытием кодовых обозначений. К тому же в отличие от публично отстаивавшейся Эйзенхауэром точки зрения, что эти два ответвления космической деятельности должны четко разделяться, администрация Кеннеди (и ВВС) придерживалась мнения, что оба они являются частью одной миссии – сохранить космос как область ненападения. Бюджет военно-космических расходов Кеннеди в 1963 году составил 1,5 миллиарда долларов – почти втрое против расходов Эйзенхауэра в 1960-м. Бюджет NASA взлетел вшестеро: с 400 миллионов в 1960 году до более 2,5 миллиарда долларов в 1963-м.