– То есть Скала ваш слуга? И Доминик Бартош? И Младек? Вы проникли в их сознание и поработили их?

– Ну, это не совсем так. Конечно, было бы неверно говорить, что я не повлиял на них, и я даже направил их, но то, что они сделали, они сделали сами. Это их выбор, милейший. Что же касается Скалы, то я восхищаюсь его ученическим рвением, из него выйдет прекрасный слуга. Кто меня ищет, тому я всегда протяну руку. И даже сейчас я могу ее протянуть.

Посмотрев на Виктора, Хоббс рассмеялся.

– Давайте поговорим об этом месте, доктор Косарек. Об этом замке. Я выбрал это место. Оно создано для меня. В одном из моих воплощений меня даже пытались замуровать в этих стенах. Вы ведь слышали легенды? Готов подтвердить – они правдивы. Многими веками раньше этот замок был построен как пробка в горлышке ада, чтобы сдержать зло. Но реальность такова, что темное горькое вино, которое глупые люди пытались закупорить, выбило эту пробку. Запереть меня в этих стенах невозможно, они, наоборот, поддерживают меня. Я отдыхаю здесь, ведь мне приходится много трудиться. К примеру, сейчас я снова ношу кожаный фартук, как в Лондоне чуть больше чем полвека назад.

– Вы хотите сказать, что сейчас вы играете роль пражского убийцы?

– И эту роль, и многие другие. Я несу страдания и смерть в бесчисленных формах. Я скрываюсь в тени в Праге. Я скрываюсь в тени везде.

– Но почему вы открылись мне? Почему сейчас?

– Почему я открылся вам? Доктор Косарек, вы искали, где скрывается дьявол, я не мог не оправдать ваши ожидания, и поэтому сделал так, что вы появились в этом замке. Почему сейчас? Потому что наступает темный век, самое интересное время для меня. Впереди отличные развлечения. Будет столько смертей, столько страданий, столько изящно скроенного зла… – Хоббс глубоко вздохнул. – Но кроме того, у меня есть банальная причина задержаться в ваших краях: я кое-то потерял.

– Потеряли? Что?

– Маленькую бусину, белую и блестящую. Роза в стекле… Памятная для меня вещица.

– При каких обстоятельствах вы ее потеряли?

– Эту историю, мой дорогой Виктор, мы припасем для следующей встречи, – нахмурился Хоббс. – Крепкое судно терпит крушение. Ваш пациент умирает, так что мне пора идти. И, кстати, ждите кое-каких новостей. Видите ли, я снова взялся за дело…

Было такое ощущение, что кто-то погасил свет. Скала обмяк в кресле, и Виктор понял, что Хоббс удалился. Бросившись к Скале, он проверил пульс на шее, затем приложил ладонь к его носу. Пульс затихал, дыхание стало редким.

Виктор вновь убедился, что дьявол обитает на пороге смерти. Он ввел Скале пикротоксин и с тревогой ожидал его действия. Через несколько секунд пульс набрал скорость, дыхание восстановилось. Однако Скала не просыпался, и Виктор решил не будить его. С таким количеством противоречивых мыслей, жужжащих в голове, как рой пчел, Виктор был не готов выслушивать новые признания Скалы, наполненные садистической радостью.

Ему нужно было время, чтобы подумать, но остаться наедине с собой не удалось.

В комнату спешно вошла Юдита. Завидев Скалу, спящего в кресле, она остановилась. На мгновение замешкался и Виктор: никто не должен был беспокоить его во время сеанса. Но он все еще находился во власти услышанного. Все его гипотезы о природе дьявольского аспекта разлетелись в пух и прах, ему казалось, что он сам находится под действием наркотика.

– Мне нужно, чтобы ты расшифровала это сейчас же, – сказал он Юдите, выключив магнитофон. – Ты никогда не поверишь…

– Забудь об этом, – отрезала она. Ее лицо побледнело и приобрело суровое выражение. – Я только что услышала по радио. Они обнаружили еще одну жертву Кожаного Фартука. Ее убили в ту ночь, когда Филип не пришел домой.

3

Юдита готова была настаивать, но Виктор и сам понимал, что совпадений слишком много, поэтому о своих подозрениях нужно сообщить полиции. Надежда на то, что Филип не пришел домой той ночью по каким-то иным причинам, растаяла. А то, что он услышал от Хоббса во время сеанса со Войтичем Скалой, перевернуло его взгляд на действительность.

Они отправились в приемную Романека. Покой профессора ревностно охраняла секретарша, жизнерадостная женщина средних лет, каждый день приезжавшая на работу из Млада-Болеслава. Чтобы убедить ее позвонить шефу, пришлось приложить немало сил.

В конце концов Романек вышел из своего кабинета. Его внешний вид потряс обоих. Профессор, обычно следивший за собой, выглядел так, будто спал в одежде на диване. Он явно не брился последние дни, лицо казалось исхудавшим.

– Заходите, – сказал он тусклым голосом.

В кабинете был хаос. Огромный стол завален бумагами и папками, повсюду расставлены полные пепельницы. На кушетке в углу лежало смятое одеяло, а по соседству на полу оставлен поднос с недоеденным завтраком. Пахло застоявшимся сигаретным дымом, несвежей едой и пылью.

Романек тяжело упал в свое кресло за рабочим столом и неясно махнул, приглашая Виктора и Юдиту сесть напротив.

– Прошу прощения, я не форме, – сказал он. – Принято думать, что я человек хорошего настроения. Так и есть. Но с тех пор как моя жена умерла, у меня периодически случаются эпизоды…

– Депрессии? – перебил его Виктор. – Есть лекарства…

– У меня гораздо больше опыта в области защиты психического здоровья, чем у вас, доктор Косарек. Это не депрессия, вы ошибаетесь. Моя болезнь называется по-другому: абсанс. Это эпилепсия без судорог, сознание на время отключается. Я не могу купировать начало приступа, но могу изолировать себя на этот период. Я согласился встретиться с вами только потому, что сейчас потихоньку прихожу в норму. Думаю, вы можете понять мое состояние.

– Конечно, – кивнул Виктор.

Романек позвонил и попросил секретаршу принести кофе.

– Чем могу быть полезен? – спросил он Косарека, сделав глоток.

Виктор рассказал профессору все, что знал о Филипе, включая тот факт, что его друг не вернулся домой в ту ночь, когда было совершено последнее убийство. Немного поколебавшись, он описал и то, что произошло во время сеанса со Скалой. При этом он почувствовал, как волнуется Юдита, которой он не успел ничего рассказать.

Романек раздраженно потряс головой, видимо, запутавшись в информации, которую обрушил на него Виктор.

– Так вы говорите, у вас есть два предположения? Что ваш друг, возможно, и есть Кожаный Фартук и что Скала совершал свои убийства, фигурально выражаясь, руками Хоббса?

– Хоббс проявился в Скале, Хоббс проявился в Дровосеке и мелькнул в личности Младека. Я не говорю о том, что он многолик, хотя это не будет неверным утверждением. Я говорю о том, что Хоббс – это Хоббс, воплощение зла в определенном обличье.

– Но это невозможно! Вы действительно полагаете, что ваш аспект дьявола в одной и той же форме проявляет себя в разных личностях? Я считаю это маловероятным, если не сказать больше.