– Да. И я отсюда никуда не уеду.

Утро пасмурное, мы пробираемся по городу в плотном потоке транспорта. По радио звучит местная поп-музыка – современные хиты.

– С каких пор ты поп полюбила? – спрашиваю я. Раньше Джози была поклонницей хеви-металла, слушала группы 80–90-х «Ганз-энд-роузиз», «Перл джем», «Нирвана», несчастного Курта Кобейна.

Джози пожимает плечами. Такой, как сейчас, в ладу с самой собой, раньше она не была.

– От хеви-металла в голове сильно шумит, – просто отвечает она. – Я начинаю исчезать, а потом принимаю неверные решения.

Я киваю.

– А тебе что нравится?

– То же, что всегда. Легкая музыка.

– Типа фламенко? – хитро улыбается она.

Мне сразу вспоминается выступление Хавьера накануне вечером, как он играл, сросшись со своей гитарой, и от его исполнения каждый нерв светился в моем теле.

– В общем-то, да, хотя раньше я не знала, что люблю фламенко.

– Давно ты встречаешься с Хавьером?

– «Встречаешься» – это слишком громко сказано, – со смехом отвечаю я. – Мы только-только познакомились.

– Что-о?

– Да. В первый вечер, как я сюда приехала. Я зашла перекусить в итальянский ресторанчик, что находится в переулке рядом с моей гостиницей. Он сел за соседний столик, и мы разговорились.

– А на первый взгляд не скажешь, что вашим отношениям всего несколько дней, – замечает Джози, с минуту помолчав.

– «Отношения» – это тоже преувеличение.

– Он смотрит на тебя с обожанием, будто это ты создала небо и землю.

– О чем ты вообще говоришь? – вздрагиваю я.

– Шутишь? Правда, что ль, не видишь?

– Нет. – Я отпиваю кофе. – Мы прекрасно проводим время, но это всего лишь курортный роман. Он живет в Мадриде.

– То есть в продолжении ты не заинтересована?

– Я не завожу серьезных отношений, – пожимаю я плечами.

– Это не ответ.

Во мне что-то ломается.

– Вообще-то, тебя это не касается, – раздраженно говорю я.

– Ты права. Прости.

Этот разговор напоминает мне о наших с ней отношениях. Нельзя возобновить их как ни в чем не бывало. Я чувствую, как снова обрастаю панцирем, который защитит меня от проницательности сестры. Она знает меня с рождения, слишком хорошо понимает малейшие порывы моей души и способна разглядеть во мне то, что я глубоко запрятала в себе и стараюсь никогда никому не показывать.

Разве что Хавьеру. Я хмурюсь.

Мы съезжаем с автострады на одну из дорог местного значения. На светофоре Джози поворачивается ко мне.

– А вообще у тебя были серьезные отношения, Кит?

Она знает про Джеймса и, вероятно, решила, что он не в счет. Я потягиваю кофе, глядя в окно.

– Не выношу драматизма.

– Ну, в принципе, драматизм – это не норма. – Загорается зеленый свет, и Джози трогает машину с места. – Не у всех такие отношения, какие связывали наших родителей.

– Знаю. – Тон у меня беспечный, беззаботный, но по тротуару идет мужчина, который двигается с характерной для Хавьера грациозной непринужденностью, и меня охватывает смутное томление. Это он, нашептывает внутренний голос.

– Не надо меня чинить, ладно? – беззлобно отмахиваюсь я. – У меня все нормально. Я люблю свою работу. У меня есть кот. Есть друзья и хобби – серфинг. Если хочется секса, завожу любовника.

– Ладно, – пожимает плечами Джози, но я вижу, что она еще не все сказала.

– Выкладывай, – вздыхаю я. – Что еще?

– Вчера вечером я наблюдала за тобой и Хавьером и думала, что у вас были бы красивые дети.

И внезапно я тоже их представляю. Сбитые маленькие девочки, пухленькие мальчики, все носят очки, коллекционируют камни и марки. Глаза заволакивает пелена слез. Я отворачиваюсь, на мгновение зажмуриваюсь. И тихо говорю:

– Джози, прекрати. Ты имеешь то, что хочешь, а у меня свои предпочтения.

– Мари, – поправляет она меня, кивая. – Ты права. Извини. Видать, и впрямь старые привычки не умирают.

– Я прекрасно справлялась без тебя, сестренка.

– Не сомневаюсь.

* * *

– Ух ты! – восклицаю я, когда с досками в руках мы выходим на пляж. – Вот это волны! – Они бегут к берегу параллельными вытянутыми рядами устойчивых гребней. На лайн-апе всего несколько райдеров – куда меньше, чем в океане у Санта-Круза.

– Где народ?

– В туристический сезон тут не проткнуться, – объясняет Джози, натягивая дорогой гидрокостюм с бирюзовой отделкой, – а в остальное время довольно спокойно. – Она показывает на домики, разбросанные по другую сторону дороги, на склоне холма. – Это вон все коттеджи для курортников. Ты даже не представляешь, сколько желающих мечтает сюда попасть.

Поверх топа бикини на ней футболка, и я обращаю внимание на ее живот: некогда плоский и загорелый, он испещрен сеточкой растяжек. Впрочем, для столь миниатюрной женщины это в порядке вещей.

– Безобразное зрелище, да? – спрашивает Джози, ласково поглаживая свой морщинистый живот. – Но я, когда смотрю на эти растяжки, думаю только о своих детях.

Я встречаю ее взгляд и начинаю хохотать.

– Ба, что я слышу!

– Это правда, – пожимает она плечами.

– Круто. – Я застегиваю костюм, волосы заплетаю в тугую косу. Запахи океана и ветра бередят нервы, мне не терпится оседлать волну. – Готова?

Мы входим в холодную воду, гребем на лайн-ап.

– Ты первая, – предлагает она.

– Я посижу минутку, понаблюдаю, как рушатся волны.

– Класс.

Мы останавливаемся чуть в стороне от очереди, садимся верхом на досках и наблюдаем за волнами, бегущими к берегу. Облака теперь выглядят более зловещими.

– Шторм надвигается?

– Не знаю.

– Тогда давай поторопимся.

Она кивает. Мы подгребаем на лайн-ап и ждем своей очереди. Парень перед нами немного выпендривается, но на доске стоит прочно. Гребни вздымаются на высоту шести-восьми футов. Я ловлю свою первую волну. Скольжение по ней пьянит. Небо, свет, доска. Волна прекрасно держит форму, и я, несясь по ней, наслаждаюсь продолжительным элегантным скольжением почти до самого берега, где соскакиваю с доски и затем возвращаюсь на лайн-ап. На секунду останавливаюсь, взглядом ища сестру. И вон она, катит следом в позе гуфи[42], уверенно балансируя руками. Стойка у нее более грациозная, чем прежде, и держится она спокойно. Скользит так, будто никуда не торопится, будто никаких других дел у нее нет.