– Подумайте о ваших владениях. Это ваш долг.

– Я всю жизнь прожила ради них, и я знаю теперь, что кто-нибудь о них позаботится. Уж, конечно, жизнь Филиппы дороже всяких угодий, – добавила она почти что про себя.

– Успокойтесь, миледи. Быть может, за время отсутствия жены лорд Осберн осознал свою вину и обращается теперь с ней так, как она того заслуживает.

Элисон горько рассмеялась.

Сэр Уолтер сразу же отказался от этой мысли.

– Только самый отчаянный мужчина, не думающий о себе и о своей семье, отважился бы спасти леди Филиппу.

– Или отчаянная женщина. – Эти слова вырвались у нее прежде, чем она успела подумать.

– Женщина? Ха! – Сэр Уолтер попытался подняться на ноги. Айво кинулся ему помочь.

– При всем уважении к вам, миледи, женщины беспомощны в борьбе против короля и церкви.

Что же ей делать? Она была в отчаянии.

Сэр Уолтер погладил ее по руке.

– Осмелюсь посоветовать вам смириться с судьбой Филиппы и беспрекословно подчиниться мужу.

Разве что надеть доспехи самой и отправиться на выручку Филиппы?

– Я вижу, глаза у вас заблестели, – сэр Уолтер улыбнулся. – Я рад, что мы поговорили.

– Я тоже. – Она ответила ему улыбкой. Впервые за много дней ей стало легче.

Сэр Уолтер заковылял прочь, отмахнувшись от помощи Айво. Элисон подождала, пока он не отошел достаточно далеко, и обратилась к Айво:

– У нас найдутся доспехи, которые подошли бы мне?

Шевеля губами, Айво повторил про себя озадачивший его вопрос.

– Да, есть старый кожаный нагрудник.

– А меч, который я могла бы поднять? Или острый нож?

– Да, найдутся. – Но вместо того, чтобы идти за ними, он стоял с напряженным выражением, почесывая небритый подбородок. Наконец, словно поняв что-то, он спросил: – Мы собираемся отнять леди Филиппу у ее мужа?

– Я собираюсь. – Айво был ей нужен, но она не могла ему приказывать. – Если ты и Ганнвейт захотите поехать со мной, я буду благодарна.

– Конечно, поедем, не о чем и говорить. – Его пальцы с подбородка опустились на грудь. – Простите меня, миледи, за дерзость, но я слышал, вы сказали, что ждете ребенка.

Сейчас Элисон решала не только за себя, но и за зревшую в ней жизнь. Теперь она твердо знала, что должна делать. Элисон решительно ответила:

– Моему ребенку не нужна мать, запятнанная трусостью и бесчестьем.

Айво перестал чесаться и медленно качнул головой сверху вниз.

– Да, миледи, вы правы.

Она дожидалась его ответа, затаив дыхание. Этот простой честный человек одобрил ее план! Другого благословения ей не требовалось.

– Тогда в путь!

Когда они подъезжали к замку Осберна, флаги, развевавшиеся на крепостном валу, впервые заставили Элисон задуматься о препятствиях, с которыми ей придется столкнуться.

– Миледи, – как обычно медленно и размеренно сказал Айво, – это случайно не королевский герб?

– Королевский. – Она еще не могла понять, к добру это или нет. – Генрих здесь. Мне следовало бы догадаться.

Немногие из подданных короля Генриха были достаточно состоятельны, чтобы принять и прокормить двор во время его летних путешествий. Элисон сильно подозревала, что Генриху доставляло особое удовольствие пощипать своего богатого кузена.

Ганнвейт поскакал вперед. Вздымая облака пыли, он вернулся с докладом.

– Похоже, полстраны собралось во внутреннем дворе, миледи, и все они орут от возбуждения. Вроде бы турнир, хотя места для зрителей еще только наполовину построены.

– Скорее всего поединок, – Элисон ощупала лезвие кинжала, спрятанного у нее под плащом. – Это может упростить мою задачу.

Но теперь, когда решающий момент наступил, ее начало мутить.

Она собиралась убить Осберна. Как это могло прийти ей в голову? Она в жизни никого не убивала. И как она может это сделать? Подкрасться и потихоньку запустить нож ему под ребра? Трусливый, подлый способ! Но если бы она бросила ему вызов, ему – королевскому телохранителю, он бы поднял ее на смех и переломил, как сухую хворостинку.

– Так мы идем туда, миледи?

Она увидела, что Айво обнажил меч, и поняла, что он приготовился сражаться и умереть. Она не имела права отступать.

– Да.

Айво ехал с одной стороны, Ганнвейт с другой, так что Элисон вступила в замок как рыцарь в сопровождении верных товарищей по оружию.

Никто не пытался задержать их. Никто их даже не заметил. Все – слуги, рыцари, дамы – столпились вокруг двух людей в полном боевом снаряжении, стоявших друг против друга. Верхом на лошади Элисон могла бы разглядеть их получше, но их лица закрывали шлемы. Все это не имело значения. Главное было то, что, возвышаясь над толпой, на недостроенном помосте сидел король Генрих. Его окружали наиболее важные придворные. Элисон стала искать среди них Осберна.

Но его там не было.

– Угодно вам, чтобы я отыскал герцога? – поинтересовался Айво.

Элисон кивнула, и он подъехал к дереву, на которое вскарабкались дети, чтобы наблюдать за поединком. Приподнявшись в стременах, Айво дернул за волосы мальчишку-конюха.

– Где герцог Фрэмлингфордский?

Дети засмеялись, их тонкие голоса были полны презрения. Конюх показал на противника.

– Там. Он сражается.

– С кем? – удивился Айво.

– С одним сумасшедшим. И они дерутся насмерть.

При этих словах у Элисон похолодели пальцы и кончик носа.

Айво встряхнул мальчишку.

– С каким сумасшедшим?

– Который подошел к королю в первый день, как тот приехал, и сказал, что убьет его телохранителя.

Элисон не могла дольше сдерживаться.

– Почему?

– Он сказал, чтобы отомстить за смерть жены лорда Осберна.

Красные пятна запрыгали у Элисон перед глазами. Она держалась за луку, пытаясь сохранить равновесие. Но все же она расслышала, как Айво спросил:

– А как зовут этого человека?

Сначала никто не отвечал, а потом детский голос пискнул:

– Его называли сэр Дэвид. Сэр Дэвид Рэдклифф.

Дэвид ненавидел драку. Всякий раз, обливаясь потом под кольчугой, пытаясь увидеть что-нибудь из-под мешавшего ему шлема, сжимая меч в одной руке, а щит в другой, он думал, какой все это вздор.

Разумеется, так было до тех пор, пока он еще боялся, пока его не захватывал и не увлекал пыл сражения. Но в каждом поединке он опасался, что этого не произойдет и что он будет дрожать, холодея от страха, о котором никто не подозревал.