Вторая, с рыжими подпалинами псина появилась с другой стороны, обходя бомжей с фланга. Серый тоже поднялся и, по-собачьи улыбаясь, заковылял к Аристарху. Правда, лапы он перепутал и теперь хромал на другую, но это, кажется, никого не насторожило.

— Сказано — пошли вон! — цыкнул на «собак» Аристарх Теодорович. — А вы что встали — работайте! — уже на бомжей гаркнул он.

Парочка бомжей, кряхтя и постанывая, сгрузили ящик с платформы и, смешно перебирая ногами, поволокли его к порталу. Ветер подул с их стороны… Ирка невольно набрала в грудь воздуха, ожидая убойной смеси запаха табака, алкоголя, годами не стиранной одежды и немытого тела… Выдохнула… Хорошо, что она все время думала о запахе, долго соображать ей не пришлось!

Она ткнула локтем Ментовского Вовкулаку:

— От них не пахнет!

Зловещий волчий рык накрыл стройку:

— Парр-рни, назад! В стор-р-рону!

Синхронно, будто в балете, Серый и Рудый крутанулись на задних лапах и сиганули прочь. В тот же миг вылетевший из портала шар огня ударил в то место, где только что был Серый. Стройка содрогнулась — клуб белой строительной пыли взмыл в воздух, и град мелкого щебня застучал по головам и плечам.

— И-хи-хи-хи! — выскочивший из портала серокожий одним прыжком взлетел на платформу и выпустил второй клуб пламени по метнувшемуся за кирпичи Рудому — кирпичи разметало во все стороны, будто между ними бомба взорвалась.

Драные лохмотья бомжей затрещали под напором широченных, невозможных для человека плеч. И осыпались трухой, как рассыпается старый засушенный цветок. Громадная медвежья башка возникла на таких же широких медвежьих плечах. Второй бомж обзавелся головой волка. Лица остальных сминались, будто их лепил невидимый скульптор, — уши вытягивались, рты срастались с носами, выскаливались острые зубы…

Айт рассказывал о воинах Прикованного, но Ирка не понимала, насколько это страшно! Когда-то, совсем маленькой, она разобрала свои игрушки — посадила голову пластикового петуха на плечи куклы, руки-ноги куклы приделала медвежонку… Поглядела на результат и с воплем ужаса вылетела из комнаты, а потом долго тряслась у бабки под боком, боясь возвращаться. Сейчас у платформы стояли такие же чудища: человек-волк и человек-кабан, медведь, отличающийся от своих собратьев лишь человеческими глазами и носом, гладкими, будто шерсть вокруг них выбрили. Зло зашипев, припала к земле парочка воинов-лисов, но страшнее всех были белки. С пушистыми хвостиками, миленькими мордочками и… торчащими из-под верхней губы сабельными клыками! В рост человека и с самурайскими катанами в человеческих же руках! А самое ужасное в этих искаженных чудищах было то, что они жили и двигались… вот только настоящей жизнью от них не пахло. Чутьем входящей в силу ведьмы-хозяйки Ирка ощущала, что перед ней — заложные, пропитанные чужой… и в то же время странно знакомой магией и одержимые чьей-то непреклонной волей!

— Ты глянь, др-р-янь какая! Да я ж тебя сейчас… — взметнулся в прыжке мужчина в полковничьей милицейской форме и уже в облике седого волка приземлился человеку-волку на грудь. Его пасть с хрустом сомкнулась на человеческой шее под волчьей головой. Человеко-волк пронзительно взвыл, кривые когти ударили Ментовского Вовкулаку под ребра. Кинувшиеся со всех сторон молодые волки накрыли врага серым ковром.

Зверь, похожий на сотканного из огня волка со змеиным хвостом, рухнул на спину человеку-медведю. Уши и шерсть на холке человека-зверя вспыхнули. Чудовище попыталось ударить когтистой лапой. Кружащий вокруг него Вук Огнезмей ответил хлестким ударом змеиного хвоста.

— Глупый мишка-косолапый, и куда ты сунул лапу! — прошипел Огнезмей.

Медведь пылал. Удар огненного хвоста опрокинул его, медведь врезался в платформу. Свалившийся сверху ящик выбил борозду в строительной пыли.

— Что вы делаете? Держите ящики, я перед заказчиком отвечаю! — бесновался Аристарх Теодорович. Его пистолет дернулся в руке, беспорядочно паля во все стороны, взвыл Вовкулака с простреленной лапой…

Ведьма на дворницкой метле рухнула сверху, толстой широкой попой припечатав Аристарха Теодоровича к земле.

— Я т-те покажу, як пулять!

Удар метлы по запястью выбил у Аристарха пистолет.

— Ось так давай вам пукалки! А если б подстрелил кого, бовдур! — сидя у Аристарха на шее, орала Стелла, продолжая охаживать его своей метлой по чему попало. Аристарх отчаянно дергался и что-то мычал сквозь забившую ему рот Стеллину юбку, но старая ведьма продолжала экзекуцию, лишь время от времени отвлекаясь, чтобы сунуть острыми прутьями метлы в бок наседающему на Федьку кабану.

— А ну видчипысь вид хлопца, свинья поганая, бо на сало пущу!

Кабан лишь взревел — на вредную тетку у него не было времени. Бедра и ноги у него были человечьи, но заканчивались раздвоенными копытами, которыми он сильно и метко бил с разворота, будто кикбоксер. Тело гигантской клыкастой свиньи начиналось от пояса, с жутких, окованных сталью клыков черными каплями стекал яд. Вместо щетины вдоль хребта тянулись иглы. Кабан ударил копытом… Рукоятью тяжеленного топора Федька удар отбил — и тут же острие въехало кабану в лобешник. В последний миг кабан уклонился, приняв удар на клык, — даже наговорное железо зашипело. Федька хекнул и принялся молотить по кабану топором, будто дровосек по дереву. Рядом Еруслан вертел вокруг себя гибкий сарматский меч — прыгая рыжими сполохами, его с двух сторон атаковали стремительные братья-лисы. Почти настоящие лисы, разве что с руками — и с трехзубым кинжалом в каждой, ростом оба с теленка, а на задницах в лучших японских традициях пушились по девять хвостов!

— И-хи-хи-хи! — в длинных паучьих лапах скачущего по платформе серокожего заклубился шар такой же серый то ли пыли, то ли пламени. — Йих! — Он метнул шар в вовкулаков.

Взрывом Серого подбросило и крепко приложило об бетон. Он распластался в пыли плоской волчьей шкурой. Остальные отхлынули прочь, оставив лежать громадного человека-волка с начисто отгрызенной волчьей головой.

— И-хи-хи-хи! А-тя-тя-тя! — верещал серокожий, вертясь на платформе с такой скоростью, что казалось у него не одна пара рук, а две… четыре… шесть… восемь! И с каждой срываются клубы огненной серой пыли, стремительно разлетаясь во все стороны.

Стремительно, но недалеко. Рухнувший с небес серебряный вихрь закрутил шары. В сплошном круговороте мелькал алый шелк плаща, серебро клинка. Меч здухача ударил, будто бейсбольная бита, и все шары разом рванули обратно, в серокожего! Здухач взвился в воздух, кончиком меча походя стесал иглы со спины кабана. В тот же миг челюсти Рудого впились кабану в загривок, кабан заорал, и Федькин топор врубился ему меж клыков!

Серые шары врезались в платформу. Платформа вздыбилась. Подброшенный взрывом серокожий взмыл в воздух…

— Вот тебе и тя-тя-тя! — налетевшая Танька закрутила свою швабру — черенок, перекладина, снова черенок молотили серокожего по зубам… Казалось, эти удары держат его в воздухе. Серая тварь немыслимо извернулась… и запрыгнула к Таньке на швабру! Мгновение — девчонка смотрела прямо в возникшее перед ней безносое, узкоглазое серое лицо. Похожие на червей тонкие черные губы изогнулись в глумливой усмешке, и серокожий вцепился Таньке в плечи, норовя сбросить ее. Танькин кулак въехал ему в нос. Подаренное Иркой кольцо вспыхнуло неистовым зеленым светом — у серокожего загорелась физиономия. С диким криком он опрокинулся с метлы и полетел вниз.