– Руки отомкните.

– Успеется.

В первую очередь Стриж отключил визгливую музыку, отыскал кухню, наскоро зажарил и поспешно съел яичницу. “Я становлюсь гуманистом, то-то посмеялась бы леди Наан…” Освобожденный от наручников Грубиян Хэри брезгливо стащил с себя мокрый джемпер.

– Я переоденусь. Какой вы все-таки ублюдок, Алекс.

– От ублюдка и слышу. Сами нагадили в деле Симониан – сами будете исправлять. Поэтому пить можете не больше наперстка. У меня нет желания возиться с алкоголиком. Не будет от вас пользы – убью.

– Будет польза, не занудствуйте. Ладно, я признаю, что поступил с этой сенс-девицей как подлец. Но вы нагнали на меня такого страху, что по определению можете считать себя удовлетворенным. У меня до сих пор колени дрожат.

– Ваша машина на ходу?

– Конечно. Там, в гараже, за домом.

– Возьмите ключи. Сядете за руль.

– Вы мне настолько доверяете?

– А куда вы денетесь?

Солнце медленно ползло к полудню. Они вместе вышли во двор. Хэри Майер распахнул дверцу низкого, леопардовой масти, приметного кара. Стриж поморщился.

– А поскромнее что-нибудь есть?

– Нету.

– Ладно, сойдет.

– Кто вы все-таки такой?

– Излишние знания, профессор, вредны философам. Они затмевают идеальную чистоту пустых абстракций. Считайте, что я бескорыстный друг Джулии Симониан.

Кар, заложив вираж, выехал на трассу. Позади колыхалось ленивое полуденное море… Великое дело – spes!

7006 год, Каленусийская Конфедерация, Полис Параду.

Леопардовый кар легко мчался по шоссе, стремительно покидая пригород. Рукотворный рай Параду издали казался садом, прикрытым легкой муаровой дымкой.

– Вы куда рулите?

– Не будьте таким подозрительным, Алекс. Я по кольцевой, искомый район – тот еще подарок. Трущобы, впрочем, живописные. Сейчас доедем, увидите сами.

– Чего они все-таки хотят, ваши друзья?

Майер прищурился, словно от головной боли.

– Они мне не друзья. Эшли – человек идеи, его пунктик – уничтожение псиоников как явления. Человек высшего круга и революционер в одном лице, холодный, как рыба, практичный, как универсальный нож.

– Какая холера занесла его в трущобы?

– Ну не в своем особняке же он будет держать эту Симониан… Его отец – местный магнат, дядя – сенатор, сам Эшли в семействе слывет за маньяка.

Стриж нехотя кивнул.

– Кто его друзья?

– Как говорили древние – всякой твари по паре. Опустившиеся интеллектуалы пополам с нахватавшимися верхов недоучками… У них наверняка найдутся неплохие пси-медики, которые…

Стриж смерил Майера взглядом.

– Молите судьбу, Хэри, чтобы мы не опоздали. Если дело зашло слишком далеко, я вам попозже все кости переломаю…

Сомнительные кварталы Параду разительно отличались от трущоб Порт-Иллири. Настоящая бедность почти не чувствовалась – скорее, налицо было полное отсутствие даже следов престижа. Ветер катал по асфальту пустые бумажные стаканчики, сметал мелкий мусор и окурки, яркие и почти новые стены домов украшали надписи игривого толка. Над сумбуром человеческого муравейника широко раскинулась роскошные, лишь чуть тронутые осенью кроны южных деревьев.

– Мне кажется, лучше остановиться здесь. До них всего квартал. Видите, там вдали розовую крышу?

– Да.

– Ну вот. Я сделал свое дело. Теперь вы, Алекс, меня отпускаете, мы мирно расходимся и я великодушно обещаю не вспоминать купание и причиненные мне обиды. Мы квиты…

– Куда?!

Стриж успел поймать приготовившегося улизнуть Майера за отвороты элегантной куртки.

– Пустите.

– Ты мне нужен там.

Хэри рванулся, почти потеряв самообладание.

– Я не пойду туда!

– Тихо. Я не жду от вас ничего сверхъестественного. Сейчас вы постучите к ним в двери, надеюсь, они вас пустят. Зайдете туда под предлогом – любым, сами выдумаете. Оставите там незаметно вот этот шарик. Потом – быстро наружу. В том момент, когда шарик остынет, вам лучше быть у машины. Ждите меня за рулем. Остальное я беру на себя.

На пси-философа было жалко смотреть.

– Алекс, поймите, я не могу…

– Почему?

– Я боюсь.

– Вы дурак, Майер. Сколько там может быть человек?

– Человек десять. Может быть, полтора десятка.

– Пси-детекторы есть?

– Ни в коем случае. Эшли против таких приемов по идейным соображениям.

– Отлично. Вас там не “прочитают”. Вам не придется с ними разбираться. Я все беру на себя, – отчеканил Стриж.

– Я не хочу участвовать в терроре, путь даже против скотины Эшли.

– Вы уже участвовали в похищении. Кстати, это не террор. В шарике ничего, кроме сухого галлюциногена.

– О, Разум! Ладно… Меня все используют. Наверное, я родился под несчастной звездой, раз встретил вас.

Они прошли оставшийся квартал пешком.

– Которая дверь?

– Не эта! Оставьте ее в покое, вы, эротоман. Левая дверь – в бордель для любителей экзотики. Правая – к заговорщикам.

– За улицей они не следят?

– Нет, я же сказал – никаких детекторов. Да и обитатели там не пугливые. Или не пуганные.

Стриж отошел в сторону, укрывшись за углом. Хэри решительно забарабанил в исписанную ругательствами дверь.

– Кто там?

– Майер. Мне нужно поговорить с Эшли.

Бледный небритый охранник приоткрыл створку.

– Заходи.

Пси-философ проскользнул внутрь. Охранник чуть повозился, запирая дверь.

– Эшли у себя. Стой спокойно, я должен тебя обыскать. Ну-ка, выверни карманы.

Хэри Майер похолодел – шарик, полученный от Стрижа, чуть выпирал сквозь ткань куртки.

– С чего это такое недоверие?

– Надо.

– Так не поступают с друзьями.

– Пожалуешься Эшли сам, я только выполняю инструкции.

Майер задержал дыхание – сердце гулко билось о ребра, пси-философ мучительно балансировал на грани паники. Рассказать обо всем, немедленно сознаться, выдав боевикам Алекса? Но пощадит ли его самого безжалостно-расчетливый Эшли? Охранник похлопал гостя по бокам.