Эдит была немного выше большинства женщин, загорелая и в таком заурядном платье, что вполне могла сойти за жительницу Филадельфии, съездившую на день погулять на Кейп-Мей. У Эдит была хорошая фигура, но она не отличалась ни особой женственностью, ни исключительной стройностью. На Эдит была синяя соломенная шляпа с широкой черной лентой, темно-синее льняное платье с открытым воротом и белым кожаным ремешком, черные шелковые чулки и белые кожаные туфли с черным перфорированным ремешком. Из украшений — помимо обручального и венчального колец — на ней была только окаймлявшая вырез платья золотая цепочка. Она выглядела как типичный представитель своего класса: на заднем плане маячили муж, выпускник Йеля, игра в теннис и плавание, протестантизм, полное отсутствие экстравагантности и постоянные мысли о неудовлетворенности жизнью.

Эдит медленно прогуливалась по улице, то и дело останавливаясь, чтобы взглянуть на выставленные для августовской распродажи меха, а также перчатки, туфли, фортепьяно и драгоценности. И вдруг совершенно для себя неожиданно и необъяснимо Эдит расплакалась. Притворившись, будто в глаз ей попала соринка, она поспешно достала из сумки носовой платок и, постепенно успокаиваясь, зашагала назад к отелю.

Чувствовала себя Эдит омерзительно: ей казалось, будто на нее трусливо, из-за спины, напал невидимый враг, и она вдруг ощутила неимоверную усталость. Эдит знала, что это вовсе не усталость и что ее состояние связано с Джо, но и не только с ним. Она знала, что заставит его тоже страдать. И речь шла не только о его поведении сегодня, но и о том, что он мягко, но упорно не давал ей руководить своей жизнью, и о его легкости и непринужденности в отношениях с взрослыми и детьми, и его страстной верности ей, из-за которой Эдит порой казалось, будто Джо создал ее, Эдит, для своих собственных нужд и своего собственного удовольствия.

В данную минуту Эдит хотелось лишь одного: умыть лицо и не видеть никого из окружающих. Она стремительно поднялась по ступеням и подошла к лифту.

— Проходите, миссис Чапин.

Мужчина в летнем костюме и черном галстуке отошел в сторону и, поклонившись, пропустил ее вперед. Этот человек был из Гиббсвилля, но Эдит не могла вспомнить его имени.

— Благодарю вас, — сказала она.

Он вошел в лифт следом за ней.

— Ллойд Уильямс из Кольеривилля, — представился он.

— Я знаю, — сказала Эдит и, обернувшись к лифтеру, добавила: — Двенадцатый этаж, пожалуйста.

— Двенадцатый, пожалуйста, — сказал Ллойд Уильямс. — Мы оба на одном и том же этаже. Ездили на побережье? Давно не виделся с Джо.

— Да, ездили, — сказала Эдит. — И вы тоже?

— В начале лета ездил в Атлантик-Сити, но только на неделю. Я не большой любитель греться на солнце.

— Да, было довольно жарко, — сказала Эдит.

— Вы проводите лето в Челси? — спросил Уильямс.

— Нет, до этого года мы обычно ездили в Вентнор. А теперь у нас ферма недалеко от Гиббсвилля. Но мы навещали семью Мак-Генри.

— О, разумеется. Артур ведь на Кейп-Коде.

— Практически да, — сказала Эдит. — Они на Марта-Виньярд, поблизости от Кейп-Кода. Что ж, мы приехали — наш этаж.

— Проходите, мэм, — сказал Уильямс.

Служащий отеля, дежуривший на этаже, кивнул им, и они кивнули ему в ответ. Уильямс проводил Эдит до двери и протянул руку. После минутного колебания Эдит протянула ему ключ, и, открывая ей дверь, он произнес:

— Скажите Джо, что, если ему захочется выпить рюмочку перед обедом, у меня есть бутылка довоенного виски. Мой номер 1220.

— Боюсь, он будет весьма разочарован. Он уехал домой на четырехчасовом поезде. Но тем не менее благодарю вас. Я передам ему. До свидания, мистер Уильямс. Рада была вас видеть.

— Благодарю, миссис Чапин. Было очень приятно. — Он бросил взгляд в ее номер и добавил: — Вам следует включить вентилятор — проветрить комнату.

— Благодарю вас, я включу его, — сказала она.

Эдит вошла в номер, закрыла за собой дверь, сняла шляпу и платье и вымыла лицо. Потом сбросила туфли и взяла в руки Библию, единственное чтение в этой комнате. Затем, вспомнив совет Уильямса, включила электрический вентилятор. Лопасти завертелись, послышалось легкое шуршание, и Эдит принялась ждать, ждать и раздумывать над тем, какой предлог найдет Ллойд Уильямс, чтобы прийти к ней.

Минут через пятнадцать в дверь постучали.

— Кто это?

— Посыльный, мэм.

— Я никого не вызывала.

— Я знаю, мэм, но гость из номера 1220 просил вам кое-что передать.

— Минуту.

Эдит надела кимоно и открыла дверь.

Посыльный поставил на столик поднос с наполненным до краев бокалом, полупустой бутылкой имбирного эля и маленькой пиалой риса.

— Вам в подарок от гостя из 1220. За это заплачено, и меня просили передать вам вот это.

Посыльный протянул ей конверт.

Эдит отпила глоток имбирного эля и почувствовала, что он наполовину разбавлен виски. Она открыла конверт.

«Не сочтите мой жест за дерзость, я посылаю это вам, как земляк землячке, и надеюсь, что от этого прохладительного напитка вы получите удовольствие.

Л.У.».

Это была грубость, но менее непристойная, чем телефонный звонок, и более того, она знала, что им обоим теперь прекрасно известно, что следующий шаг за ней. Она могла отослать напиток назад, но тогда ей надо было вызвать посыльного и выразить ему свое неудовольствие. Она могла написать Уильямсу записку и попросить доставить ее завтра утром. Но она уже знала, что, несмотря на то что их разговор может быть подслушан, она позвонит и поблагодарит его и они встретятся наедине.

Эдит набрала номер его комнаты. Он взял трубку, и она не стала представляться.

— Спасибо за имбирный эль, — сказала она. — Это было как раз то, что мне требовалось.

— Мне, наверное, не следует говорить это даме, но вы выглядели усталой.

— Я обессилена.

— Я собирался заказать себе обед. А что, если я закажу и вам тоже? Его принесут прямо в номер, и вам не надо будет никуда выходить.

— О, я не настолько обессилена. Мы провели ночь в жарком, душном вагоне, и, должна сказать, Филадельфия…

— Они жарят яичницу прямо тут, на Бродвей-стрит, — сказал он. — Так вы не хотите, чтобы я вам заказал обед? А может, еще немного виски?

— Знаете ли, я вообще-то не пью. А если пью, то одну рюмку, не больше. И то не такой крепкий.

— А как насчет того, чтобы в него добавить крепости?

— Вы предлагаете прийти в мой номер? А вы не думаете, что администрация будет этим недовольна?

— Они не бывают недовольны постоянными клиентами, а вы их постоянная клиентка и я их постоянный клиент. И не забывайте, что я политик. Я могут остаться недоволен ими, и им это не доставит никакого удовольствия.