Флекс Менталло дебютировал на страницах «Рокового патруля» с историей своего происхождения, сюрреалистической вариацией на тему «ОБИДЫ, КОТОРАЯ СДЕЛАЛА ИЗ МАЛЬЧИКА МУЖЧИНУ», знаменитого однополосного комикс-стрипа, рекламировавшего бодибилдерские курсы Чарльза Атласа. Целила эта реклама в тощих и жирных и от начала времен публиковалась на последних страницах супергеройских комиксов серебряного века. Атлас обещал «сделать из тебя мужчину», если ты найдешь в себе мужество «потратиться на марку».

Я сэмплировал прекрасную мускулистую речь Атласа и вложил ее в уста «таинственного незнакомца», отсылавшего к началу «Капитана Марвела» и стоявшего у дверей мужского общественного сортира, а затем продолжил и развил историю о том, как парнишка решил «поквитаться».

С этими словами таинственный незнакомец вручал парнишке купон на бесплатную книжку «Мускульная мощь для вас!».

Флекс был супергероем из времен, что предшествовали темному веку, и со своей простой этикой, добротой, дружелюбием, со своей ненавистью к задирам очутился в грозном мире. Под гнетом реальности он не сломался, как персонажи «Хранителей», – он преодолевал ее чистой мускульной мощью.

Каждый из четырех выпусков обращался к темам разных эпох комиксов, поэтому в первом, под названием «Цветочное атомное сердце», речь шла о золотом веке детских воспоминаний и потерянных Эдемов. Второй, «Моя прекрасная голова», был серебряным веком преображения и начала взросления. Темный век и позднее отрочество были представлены мрачным выпуском № 3 «Врубись в вакуум», а последняя часть, «Все мы – НЛО», предвкушала грядущую, пока безымянную эпоху, которую почти двадцать лет спустя мы назовем ренессансом. «Флекс Менталло» построен по тому же принципу, что «Супербоги». В четырех выпусках рассказывалась единая история о том, как заглавный герой странствует по ночному городу, сооруженному будто из обломков полузабытых воспоминаний о комиксах, и ищет своего потерянного напарника по имени Факт.

Но и это вполне могло оказаться предсмертными галлюцинациями суицидной рок-звезды, который на приходе в грязном переулке под дождем изливает околесицу в телефонную трубку, полагая, что дозвонился на горячую линию «Самаритян».

Книга была отчасти биографией, реальной и воображаемой, – историей жизни, которая выпала бы мне, если бы Mixers добились успеха. Я ее считал мемуарами «Гранта Моррисона с Земли-2», поэтому подарил Флексу собственное детство и поселил в приблизительной копии моего террасного дома в Вест-Энде. Флекс был мною, с моим котом и приходящей подругой, с моими комиксами, инопланетянами и добела раскаленными ночами визионерского блицкрига. Странный зачаток переулка возле Чаринг-Кросс в Глазго нередко попадался мне на глаза во время взбудораженных прогулок в три часа ночи и стал декорациями жизнеспасительных галлюцинаций главного героя – или, возможно, в этом переулке он нашел подлинный привет из утраченного супермира, что существовал вокруг нас всегда, но являлся только в фантазиях. На книгу повлияли и мои оккультные опыты – я пытался разобраться в них, поставив в контекст супергеройских историй, прибегая к символам, архетипам и персонажам, сложившимся в воображении, конструируя некую супергеройскую альтернативу религии.

Первая обложка вся заляпана графическими всплесками и вскриками – густым насыщенным поп-артом, отсылавшим к великой обложке «Флэша» № 163 Инфантино: герой протягивает руку прямо к читателю.

История начинается девятипанельной сеткой с персонажем в духе Дитко, в шляпе и тренче, с искрящейся мультяшной бомбой в руке. Брошенная бомба описывает дугу, падает на первом плане трехмерной второй панели и взрывается на третьей.

Это Большой взрыв, что становится ясно, когда космические просторы на пятой панели являют взору знакомые очертания созвездия Ориона и его ярчайшую звезду Сириус.

На панелях 6 и 7 начинается громадный обратный зум от Ориона к галактической спирали, наблюдаемой с расстояния в сто тысяч световых лет.

Восьмую панель затопляет чернота с одним крохотным белым завитком, содержащим всю вселенную, а на девятой панели свет этой вселенной растворяется в синеве.

Но на второй полосе мы по-прежнему головокружительно летим задним ходом, и становится видно, что даже тьма не всевластна: на первых трех панелях постепенно выясняется, что тьма – не более чем тень во вмятине на фетровой шляпе. Собственно говоря, на шляпе того самого таинственного человека с бомбой, которого мы повстречали на первой полосе.

Теперь рисунок иного рода и иного масштаба: паутинный перьевой набросок на скорлупе яйца, которое на шестой панели разбивают о чугунный край сковороды.

На седьмой панели рука выливает яйцо на сковороду.

На восьмой панели возникает улыбающийся повар, а на девятой он оборачивается прямо к читателю, как в свое время Энималмен, но с улыбкой, без страха и экзистенциального смятения.

С третьей, титульной полосы улыбается и подмигивает наш герой в полный рост. Флекс был супергероем, с которого ободрали все лишнее, оставив только базовое обаяние почти голого силача в леопардовых трусах и борцовских сапогах на шнуровке. Мы из кожи вон лезли, чтобы он получился нелепым, кэмповым, серьезным и абсолютно надежным.

У всех до единого персонажей на этой странице характерный язык тела; фоном Куайтли нарисовал едоков в аэропортовой забегаловке – двадцать три человека, и каждый по-своему реагирует на этого абсурдного, улыбчивого, мускулистого любителя яичницы, который ходит с блокнотом, куда записывает впечатления. Нереконструированный, добродушный, не сознающий себя супермен стоит в этой толпе, и одни брезгливо кривятся, другие смеются, третьи восхищаются, а четвертые напуганы или удивлены.