– Там какая-то проблема с термостатом. Если с ним немного повозиться, он включается. Я зарядила в тостер два ломтика хлеба. Тебе осталось лишь опустить ручку вниз.

– Мне хотелось сразу выехать и перехватить что-нибудь по…

– Съешь лучше тосты. – Она встала, налила кофе в другую чашку и подала мне. Потом вынула из холодильника клубничный джем, а из буфета банку арахисового масла. – У нас отличный выбор для завтрака.

Когда же я попытался рассмотреть ее новый рисунок, Донна неожиданно заслонила его от меня и сунула лист в папку.

– В чем дело? – поинтересовался я.

– Не хочу показывать тебе этот эскиз, – ответила она. – Пока не закончу. – У нее блеснули глаза. – Думаю, получается то, что нужно.

Я мог истолковать ее слова двояко. Возможно, у нее вышел лучший портрет Скотта за все время попыток нарисовать его. Или же она изобразила то, что позволило бы нам теперь начать двигаться в другом направлении. Вперед. Сделать новый шаг, каким бы он ни получился.

Я не стал допытываться и только сказал:

– Хорошо. Воля твоя.

Когда поджаренные ломтики хлеба подпрыгнули в тостере, я намазал джем на один из них и арахисовое масло на другой. Съел с удовольствием, запив кофе.

– Кое-что меня всегда тревожило… – Донна оставила фразу незавершенной, и ее слова будто повисли в воздухе.

– Что именно? – спросил я.

– Мы любили его, – продолжила она. – Любили безоглядно.

– Разумеется.

– Но я не уверена… Я не знаю, заслуживал ли он любви, – медленно проговорила она. – Взять, к примеру, других людей. У него ведь почти не имелось друзей.

– Донна…

– Он всегда был… Ты сам знаешь каким. В нем действительно присутствовало что-то от вечного ябеды.

– Конечно, я в курсе. – Мне пришлось выдавить из себя улыбку. – Наверное, сказывалось его стремление подогнать окружающих под свои стандарты.

Ее лицо потускнело.

– Под какие стандарты? Вот в чем вопрос. – Донна покачала головой. – Он сам себя разрушил.

Я смотрел на нее через стол, не зная, что должен сказать или сделать сейчас. Два шага вперед, но тут же шаг назад. Иногда у тебя просто иссякают силы.

– Мне нужно ехать, – решительно заявил я.

Я открыл ворота гаража, хотя моя машина стояла на подъездной дорожке. Достав все еще работавшее устройство джи-пи-эс, я отнес его в гараж и положил на полку, где хранил садовый инвентарь. Кто бы ни отслеживал показания прибора и где бы он ни находился, он бы засек это небольшое перемещение и посчитал, что я просто загнал автомобиль в гараж.

Прибор джи-пи-эс я оставил, но не забыл в этот раз захватить с собой «глок». На время в дороге я спрятал его в бардачке.

Скоро я оказался по другую сторону от Буффало, и восходившее солнце начало слепить меня, поскольку я двигался на восток. Я опустил козырек, а потом надел очки с темными стеклами, чтобы не щуриться. Одна из станций обслуживания на крупном шоссе между двумя разными штатами послужила для меня пунктом остановки. Я вернулся в машину с еще одним стаканом кофе и черничным кексом.

Как только я миновал последний поворот на Рочестер, моей следующей целью стал перекресток номер 41 у Ватерлоо-Клайда. Я съехал с магистрали, рассчитался за пользование платным шоссе и направился к югу по дороге, тянувшейся через заповедник Сенека-Медоуз-Уэтленд. Так я и держался этого маршрута, когда свернул восточнее к городку Сенека-Фоллс, а потом к югу, где находился небольшой аэродром Фингер-Лейкс. Оказавшись на Канога-стрит, я перебрался на трассу, пролегавшую фермерскими полями. Наконец по уже совсем узкой дорожке я достиг берега озера Кайюга и Норт-Паркер-роуд.

Кайюга входила в озерную систему Фингер, где многие жители со всего штата Нью-Йорк приобретали летние домики. Многим коттеджам был уже не один десяток лет, зато другие выглядели настоящими усадьбами, возведенными, несомненно, на месте прежних убогих хижин, уже не стоивших ежегодного ремонта.

Я медленно ехал по улочке. Зачастую во дворах перед домами не было видно вообще никаких машин. Летний сезон закончился. Некоторые коттеджи стояли с накрепко закрытыми ставнями на окнах, дожидаясь теперь наступления следующей весны.

Улица закончилась, а я так и не заметил «вольво» с универсальным кузовом. Развернувшись, я проехал обратно так же неспешно, чтобы ничего не пропустить. Асфальт был покрыт слоем опавших листьев, но деревья оголились еще далеко не полностью. Я добрался до начала Норт-Паркер-роуд, однако нужной машины опять не увидел.

Была вероятность, что Клэр и Деннис все еще жили где-то рядом, но сменили место. Я немного посидел в своей «хонде», мотор которой работал вхолостую, гадая, не зря ли потратил время на путешествие сюда. И решил на всякий случай еще раз проехать до конца улицы и вернуться обратно.

И уже возвращаясь и снова минуя дома без всяких признаков жизни или припаркованных рядом машин, я вдруг заметил дымок.

Тонкую струйку дыма, поднимавшуюся из каминной трубы.

Я остановился, сдал на тридцать ярдов назад и свернул к дому. Подъездная дорожка представляла собой две обычные колеи с росшей посередине травой. Травинки шелестели по днищу моей машины, пока я вел ее между деревьями. Коттедж выглядел одноэтажной прямоугольной коробкой, покрашенной в темно-коричневый цвет. Позади него у самой воды располагалась отдельная постройка, которая выглядела как укрытие для лодки, но широкие ворота позволили бы без проблем загнать туда и автомобиль.

Я припарковался, заглушил двигатель, открыл бардачок и достал «глок». Выйдя из машины, сразу же сунул пистолет в кобуру на брючном ремне, прикрытую полой пиджака.

Внутри коттеджа было тихо. Мне казалось, что подъехал я достаточно бесшумно, и если внутри люди еще спали, то вполне мог и не разбудить их. Сначала я решил осмотреть подсобную постройку.

На створках ворот высоко над землей было устроено по небольшому оконцу, и у меня появилась возможность заглянуть внутрь.

«Вольво» стоял там. Причем машина находилась в таком положении, что при закрытых воротах ею было непросто воспользоваться для быстрого бегства. В нескольких шагах от лодочного сарая находилась деревянная пристань, у которой покачивался катер с алюминиевым корпусом. По моим прикидкам, 14-футовое суденышко с подвесным мотором на корме.

Я направился к коттеджу, поднялся на террасу, выходившую в сторону озера, и постучал в раздвижную стеклянную дверь. Портьеры отсутствовали. Я приложил ладони к лицу с обеих сторон для лучшей видимости и заглянул внутрь. Казалось, ведь дом состоял из единственной огромной комнаты, разделенной на кухонную часть и гостиную с большим телевизором – старой модели с выпуклым экраном, весившим на вид фунтов пятьсот. В комнату выходили три двери. Вероятно, двух спален и ванной. Дверь одной из спален была приоткрыта. В кухонной раковине громоздилась грязная посуда, а на столе лежала пустая коробка из-под пиццы.