Ким неохотно позволила Эдварду вложить флакон ей в руку.

— Ты только подумай, — продолжал Эдвард. — Помнишь, когда-то давно мы с тобой спорили по этому поводу. Мы тогда говорили о чувстве социального отчуждения. Помнишь? Так вот, «ультра» прекрасно помогает избавляться от этого чувства. Я принимаю его меньше недели, но он помогает мне самовыразиться. Я стал тем, кем хотел быть всегда. Я думаю, тебе тоже стоит попробовать. Что ты теряешь?

— Меня очень волнует и тревожит сама идея формирования личностных черт с помощью лекарств, — пояснила Ким. — Личность развивается на основании опыта, а не с помощью химических веществ.

— Мы с тобой уже говорили когда-то на эту тему, — засмеялся Эдвард. — Как химик, я не могу с тобой согласиться. Делай, как знаешь, но могу заверить тебя, что если ты примешь лекарство, то почувствуешь удивительную уверенность в себе. Это я тебе гарантирую. Но и это еще не все. Мы полагаем, что препарат улучшает долговременную память, снижает утомляемость и снимает чувство внутреннего беспокойства и тревоги. Последний из этих эффектов я испытал на себе не далее как сегодня утром. Мне позвонили из Гарварда и сказали, что по моему делу начато служебное расследование. Меня это известие взбесило, но ярость душила меня всего несколько мгновений. «Ультра» сгладил мою готовность к гневным реакциям, я смог справиться с собой, взять себя в руки, успокоиться и принять адекватное решение.

— Я очень рада, что препарат оказался для тебя столь полезным, — произнесла Ким. — Но я все же не хочу его принимать.

Она попыталась вернуть флакон Эдварду, но он оттолкнул ее руку.

— Держи его у себя. Единственное, о чем я прошу, это подумать серьезно о моем предложении. Одна капсула в день — и ты удивишься, ты просто не узнаешь себя.

Поняв бесплодность попыток убедить Эдварда, Ким бросила флакон в сумочку.

Позже, уже, будучи в ресторане, Ким отлучилась в дамскую комнату, встала перед зеркалом и вдруг бросила взгляд на флакон с «ультра», лежавший в ее косметичке. Она вынула флакон из сумочки и открыла крышку. Двумя пальцами достала из него маленькую голубую капсулу и долго рассматривала ее. Удивительно, неужели в ней содержится все то, о чем рассказывал ей Эдвард? Неужели эта капсула столь всемогуща? Ким не могла в это поверить.

Глядя на себя в зеркало, она раздумывала о том, что действительно очень бы хотела быть более напористой и не такой робкой и боязливой. Кроме того, она не могла не признать, что было бы очень соблазнительно с такой легкостью избавиться от небольшой, но изматывающей внутренней тревоги. Она снова посмотрела на капсулу, отрицательно покачала головой. Какое-то мгновение колебалась, но, положив флакон обратно в сумочку, все-таки утвердилась в своем решении, что лекарство — это ответ не в ее духе.

Вернувшись в зал, Ким напомнила себе, что всегда с подозрением относилась к легким и быстрым решениям, за много лет у нее развилось и окрепло мнение, что самый лучший способ разобраться с проблемой стар как мир: взгляд в себя, немного боли и максимум душевных усилий.

Поздно ночью, когда Ким читала, удобно устроившись в постели, она услышала, как внизу с грохотом захлопнулась входная дверь. От этого стука она даже подскочила. Взглянув на часы, она увидела, что было около одиннадцати.

— Эдвард? — нервно крикнула она.

— Да, это я, — ответил Эдвард, взлетая на второй этаж через две ступеньки. Он заглянул в спальню Ким. — Я тебя не испугал? — спросил он.

— Ты так рано вернулся, — удивилась Ким, — что-нибудь случилось?

— Нет, все нормально, даже можно сказать, лучше некуда, — ответил Эдвард. — Я чувствую себя очень энергичным, несмотря на то, что с пяти утра на ногах.

Он пошел в ванную и начал чистить зубы. При этом он ухитрялся весело болтать, рассказывая о забавных инцидентах, которые произошли сегодня в лаборатории. По его рассказам выходило, что сотрудники лаборатории только тем и заняты, что беззлобно подшучивают друг над другом.

Пока Эдвард болтал, Ким думала, насколько разительно ее настроение отличается от настроения большинства обитателей имения. Несмотря на изменение отношения к ней Эдварда, она все же чувствовала себя несколько тревожно, испытывая смутное беспокойство и легкую подавленность.

Закончив свои дела в ванной, Эдвард вошел в спальню Ким и присел на краешек ее кровати. Буфер последовал за ним и, к огорчению и ревности Шебы, даже попытался вспрыгнуть на постель.

— Не смей туда лезть, шалопай, — остановил его Эдвард. Он шлепнул пса, поднял его и посадил себе на колени.

— Ты сейчас собираешься спать? — спросила Ким.

— Да, — ответил Эдвард. — Мне сегодня вставать в половине четвертого, а не в пять, как обычно. У меня идет непрерывный опыт, а аспирантов, которые обычно делали за меня всю грязную работу, здесь нет.

— Но тебе осталось спать совсем мало, — забеспокоилась Ким.

— Этого вполне достаточно. — Эдвард вдруг резко изменил тему разговора. — Скажи, сколько денег ты унаследовала вместе с имением?

Ким от неожиданности несколько раз моргнула. Теперь Эдвард удивлял ее всякий раз, как только открывал рот.

— Можешь мне не отвечать, если не считаешь нужным, — продолжал Эдвард, заметив колебания Ким. — Причина в том, что я хочу, чтобы ты получила свои дивиденды от доходов «Омни». Я не намерен продавать имеющиеся акции, но для тебя сделаю исключение. Ты получишь фантастические прибыли, если заинтересуешься этим делом и вложишь деньги в «Омни».

— То, что у меня есть, уже давно вложено, — умудрилась проговорить Ким.

Эдвард поставил Буфера на пол и поднял руки вверх.

— Пойми меня правильно: я не собираюсь разыгрывать из себя продавца. Я просто пытаюсь сделать так, чтобы ты получила доход за то, что так хорошо отнеслась к «Омни» и позволила построить лабораторию в своем имении.

— Я очень благодарна тебе за это предложение.

— Даже если ты не захочешь вкладывать деньги, ты все равно получишь пакет акций в качестве подарка, — сказал Эдвард. Он через одеяло потрепал ее по ноге и встал. — Ну, все, я пошел спать. Мне нужно четыре часа глубокого спокойного сна. Знаешь, с тех пор как я начал принимать «ультра», я стал так крепко спать, что четырех часов теперь вполне достаточно и даже, пожалуй, много. Я никогда не предполагал, что спать — это так приятно.

Пружинистым шагом Эдвард направился в ванную и снова принялся чистить зубы.

— Не слишком ли ты увлекся? — окликнула его Ким. Эдвард снова сунул голову в ее спальню.

— О чем это ты? — спросил он, выпячивая нижнюю губу, чтобы не растерять пасту.

— Ты ведь только что почистил зубы, — напомнила ему Ким. Эдвард посмотрел на свою зубную щетку так, словно его уличили бог знает в каком преступлении. Потом покачал головой и весело рассмеялся.

— Я становлюсь настоящим рассеянным профессором, — заключил он.