Эдвард вернулся в ванную прополоскать рот.

Ким посмотрела на Буфера. Собака стояла около ночного столика и явно выпрашивала остатки бисквита, который Ким принесла себе с кухни.

— Твой пес очень проголодался, — крикнула Ким Эдварду, который уже успел сбежать в свою спальню. — Ты сегодня его кормил?

Эдвард появился в дверях.

— Честно говоря, не помню, — ответил он и снова исчез. Возмущенная Ким надела халат и спустилась на кухню.

Буфер следовал за ней по пятам, словно понимал человеческий язык и сообразил, что сейчас его будут кормить. Ким достала собачий корм и высыпала его на тарелку. Вне себя от возбуждения, Буфер скулил, рычал и лаял одновременно. Было совершенно ясно, что его не кормили, может быть, даже не один день.

Боясь быть укушенной, Ким заперла собаку в ванной, чтобы спокойно поставить плошку на пол. Стоило ей открыть дверь, как Буфер пронесся мимо нее, как огромный белый шар. Он проголодался и так поспешно глотал еду, что казалось, вот-вот подавится.

Поднявшись наверх, Ким обнаружила, что в комнате Эдварда все еще горит свет. Она решила сделать ему замечание из-за Буфера. Но когда вошла в спальню, увидела, что Эдвард уже крепко спит. Видно, как только он упал на кровать, сразу уснул, не успев даже повернуть выключатель.

Ким подошла к кровати и прислушалась к его хриплому дыханию. Зная, что он принимает «ультра», она не удивилась столь крепкому сну. Он, должно быть, очень переутомился. Ким выключила свет и пошла к себе в спальню.

Понедельник, 26 сентября 1994 года

Когда Ким, проснувшись, открыла глаза, она очень удивилась, увидев, что уже девять часов. Намного позже, чем она обычно просыпалась в течение последнего месяца. Выбравшись из постели, она заглянула в комнату Эдварда, но его уже давно не было дома. Пустая спальня была аккуратно прибрана. У Эдварда был похвальный обычай заправлять по утрам кровать.

По пути в ванную, прежде чем принять душ, Ким позвонила водопроводчику Альберту Брюэру, который работал и в коттедже, и в лаборатории. Свой номер телефона она записала на автоответчик Альберта.

Он позвонил через полчаса, и не успела Ким закончить завтрак, как он появился в дверях. В его грузовичке они вместе поехали в замок.

— Я, кажется, уже знаю, в чем проблема, — заявил Альберт. — Я сталкивался с ней еще тогда, когда был жив ваш дедушка. Ржавые трубы. Они здесь сделаны из обычной стали и насквозь проржавели.

Альберт провел Ким по всем ванным комнатам крыла для слуг и показал, что под панелями были действительно совершенно ржавые водопроводные трубы.

— Это можно исправить? — спросила Ким.

— Конечно, можно, — ответил Альберт. — Но придется немного попотеть. Мне и моему парню здесь работы примерно на неделю.

— Сделайте это, — попросила Ким. — Понимаете, теперь тут живут несколько человек.

— Но в таком случае я могу пустить воду в ванные третьего этажа. Там трубы сохранились прекраснейшим образом. На третьем этаже никто никогда не жил.

После ухода водопроводчика Ким пошла в лабораторию, сообщить сотрудникам о ванных на третьем этаже. Прошло много времени с тех пор, как она последний раз ходила туда, да она и сегодня не собиралась наносить им визит. Не очень-то ей там бывали рады.

— Ким! — взволнованно крикнул Дэвид. Он первый увидел, что она вошла в дверь лаборатории. — Какой чудесный сюрприз! — Дэвид оповестил остальных о ее приходе. Все, включая Эдварда, бросили работу и вышли поприветствовать ее.

Ким залилась краской. Она не любила оказываться в центре всеобщего внимания.

— У нас есть свежий кофе и булочки, — сообщила Элеонор. — Хотите?

Ким отказалась, поблагодарив ее и сославшись на то, что недавно позавтракала. Она извинилась за вторжение и коротко сообщила мужчинам, что водопроводная проблема решена.

Мужчины были довольны и заявили, что ванные на третьем этаже — это совсем неплохо. Они даже пытались отговорить ее от какого бы то ни было ремонта.

— Мне не хочется, чтобы в замке оставались ржавые трубы, — пояснила Ким. — Все же их надо отремонтировать.

Ким собралась уходить, но ее не пустили. Сотрудники решили показать ей, чем занимаются.

Первым был Дэвид. Он провел Ким к своему рабочему месту и показал ей в микроскоп препарат брюшного ганглия моллюска, который по-латыни звучно называется Aplasiafasciata. Потом он продемонстрировал распечатки с иллюстрацией того, как «ультра» модифицирует спонтанную разрядную активность определенных нейронов этого ганглия. Ким не успела даже сообразить, что, собственно говоря, она держит в руках, как Дэвид выхватил распечатку у нее из рук и потащил ее к термостату, где выращивали культуры тканей. Там он объяснил ей, каким образом оценивается токсическое действие лекарств на культуру тканей.

Затем наступила очередь Глории и Курта. Они повели ее в виварий. Там Ким показали жалких зверюшек — воспитанных в стрессогенных условиях крыс и обезьян. В результате целенаправленного воспитания у животных сформировалось непреходящее чувство тревоги. После этого исследователи показали ей таких же животных, которые получали в качестве лечения или «ультра», или имипрамин.

Ким изо всех сил старалась показать свою заинтересованность, хотя опыты на животных всегда вызывали у нее тягостные ощущения.

У Глории и Курта ее перехватил Франсуа и повел в защищенную свинцовыми стенами комнату, где стоял аппарат ЯМР. Он очень старался объяснить ей, как ему удалось расшифровать структуру белка, связывающего «ультра». К сожалению, Ким мало, что поняла из его монолога. Она просто кивала головой и вежливо улыбалась, когда в его рассказе возникали паузы.

Элеонор подвела Ким к своему компьютерному терминалу. Она долго объясняла, как пытается моделировать средства, напоминающие по структуре «ультра», в надежде получить соединения с ультраподобной биологической активностью.

Обойдя лабораторию, Ким убедилась, что сотрудники не только дружески обошлись с ней, но что они были вежливы и предупредительны в обращении друг с другом. Хотя они проявляли настойчивость и стремление показать ей то, чем были заняты, тем не менее, терпеливо дожидались своей очереди.

— Все это было в высшей степени интересно, — проговорила Ким, когда Элеонор закончила свою пространную лекцию. — Спасибо вам, что вы уделили мне столько своего драгоценного времени.

Ким попятилась к дверям.

— Постойте, — окликнул ее Франсуа.

Он бросился к своему рабочему месту и вернулся с пачкой цветных фотографий с изображениями результатов сканирования молекул белка.

— Знаете, в них есть что-то, — Ким мгновение помолчала, подыскивая подходящее слово, — драматическое, — сказала она, наконец.

— Не правда ли? — подхватил идею Франсуа. Он по-петушиному склонил голову набок, рассматривая фотографии под другим углом. — От них веет модернизмом.