– Фасти всех наших в город ведет. Калимир велел. Говорит, Петр с войском явился!

– Пес твою мать!

Ингвара пробило холодом. О ком он совсем забыл, так это о царе Петре. Пусть здесь владения Калимира – но владыка державы Болгарской все же Петр. Зять Романа. И очень может быть, что, пока он тут прохлаждается и разглядывает цветочки, Роман уже прислал приказ мужу своей внучки…

– Одеваться давай! – рявкнул князь на Держановича.

– Калимир и Боян вдвоем ему навстречу едут, – стал рассказывать тот, поднеся кюртиль и порты. – Передали, чтобы ты, значит, не тревожился, они с царем сами поговорят и все уладят. Скажут, что ты их гость и друг и они тебя в обиду не дадут.

– Не дадут они…

Само собой, оба боила сказали то, что должны были сказать. Он бы и сам так сказал на их месте. Но Ингвар сомневался, что Петр примет эти речи близко к сердцу.

Когда он оделся, к нему заглянул сам Боян.

– Если мы с Калимиром сумеем договориться с Печо, то вернемся одни, – сказал он. – Если же под стенами появится Печо и дядя Геро с войском – вы уйдете на своих лодьях через морские ворота. Я оставлю тебе Васила, он знает, что делать. Если мы не сможем попрощаться, помни мой совет: плыви отсюда на Белый остров!

Боян поднял палец, напоминая о том, о чем уже не раз говорил, и вышел. Внизу его уже ждали отроки и оседланный конь.

Русы вошли в Несебр, ворота закрыли. Жители забились в дома, отроки разместились в палатах княжеского дворца, на дворе, на площади перед Святой Софией. Русские лодьи стояли в гавани: южная и северная стены продолжались также и в море, служа причалами. Попасть в гавань можно было только через город, а древние основатели-дорийцы не случайно выбрали это место. Путь к двойным воротам пролегал по узенькой перемычке через морскую воду, и охраняли их две сложенные из камня пятиугольные башни, высокие и мощные.

Осторожный Фасти предлагал немедленно погрузить раненых и отплыть, не дожидаясь исхода переговоров.

– Этим ты и самому Калимиру услугу окажешь! – убеждал он. – Он не может выдать гостя, и если Петр заупрямится… Не станет же Калимир драться с собственным царем!

– Да, может, ему только повод нужен! – хмыкнул Гримкель. – Он вроде не дурак подраться, я так понял.

– Такое гостеприимство ему слишком дорого обойдется! Может, Боян потому и намекнул тебе на морские ворота – хотел, чтобы мы ушли!

– Погоди, Фасти! – Ингвар взял его за плечо. – Не суетись раньше времени. Я сам видел в Босфоре, каким смелым ты можешь быть. Уйти мы всегда успеем. Но наши раненые пока не так здоровы, чтобы их с места срывать. Нам надо еще дней десять. Даже если Петр захочет осаждать город – осаду в десять дней он выдержит. Пока есть надежда, что нам позволят остаться здесь – положимся на судьбу.

Вздумай Калимир не шутя обороняться – взятие города обошлось бы царю Петру недешево. Ингвар не слишком рассчитывал на то, что ради русского гостя Калимир, и без того враждующий с родичами из Великого Преслава, решится на открытую войну. Но, по сути бежав из Греческого царства, теперь он достаточно окреп телом и духом, чтобы ему не хотелось бежать и от болгарского царя. Лучше пусть убьют: милее смерть в бою, чем возвращение домой под гнетом двойного позора.

Скрипнула дверь. Мужчины обернулись: в покое появилась Огняна-Мария. Две черные косы струились по высокой груди, по греческому платью голубого шелка до шитого золотом пояса.

И прежде чем Ингвар успел спросить, с чем она пришла в такой час, княжна затворила за собой дверь и прижалась к ней спиной, устремив на него выразительный взгляд глубоких карих глаз…

* * *

Выезжая навстречу царскому войску, боил Калимир был скорее воодушевлен предстоящей борьбой, чем испуган. К тому же рядом с ним ехал Боян – родной брат Петра. Но при всем уме и красноречии Бояна, задача перед ним стояла нелегкая. Оба взяли с собой ближние дружины, и вид нарядных князей во главе хорошо вооруженных багатуров на красивых ухоженных конях, под яркими стягами с крестами и ленточными «хвостами» навроде греческих, был весьма внушителен. Сияющее солнце и летняя зелень придавали ему совсем праздничный вид.

С передовым отрядом из Великого Преслава они повстречались посреди луга. Слева по склону холма спускался яблоневый сад, и в тени его оба боила, сойдя с коней, ждали, пока гонец сообщит о них царю и его приближенным. Собранное близ столицы войско было невелико – около тысячи всадников. Но состояло из дружин приближенных к царю тарханов, поэтому все отроки были хорошо вооружены, обучены и сидели на прекрасных боевых конях. Петра сопровождал и кавхан – его дядя по матери, Георги из рода Сурсовулов.

– Да благословит Бог тебя и с кавханом твоим Георги жить счастливо сто лет, брат мой и богопоставленный царь той земли, где ты родился! – приветствовал Петра Боян, когда наконец ему и Калимиру позволили приблизиться.

Петр сидел на коне в окружении собственных телохранителей, а рядом, стремя о стремя, высился бдительный кавхан Георги, недружелюбно взирая на строптивых родичей. Глядя на эту четверку со стороны – двое в греческом платье с бородами, а напротив – двое в болгарских кафтанах и с черными косами на полуобритых головах – никто и не догадался бы, в каком близком родстве они состоят между собой. Скорее они походили на вождей двух разных, а может, и враждующих держав. Трудно было поверить, что, называя Петра братом, Боян не отдает долг вежливости, а приветствует сына своего же отца – царя Симеона, и своей же матери – царицы Марии.

– Здравствуй и ты, дядя Геро! – Боян улыбнулся брату своей матери, будто не замечая его мрачности. Младшего племянника дядя не любил, но, к чести его, и не притворялся любящим. – Как я рад видеть вас обоих в добром здравье! Но отчего ты, брат, не сообщил, что желаешь видеть меня или Калимира? Мы бы с радостью сами приехали к тебе в Преслав. Здорова ли царица Ирина? А дети? А как твоя семья, дядя Геро?

– Ты, любезный сестрич, не обманешь ни меня, ни царя твоими сладкими речами, хотя не знаю, от Бога или дьявола у тебя этот дар! – с язвительной улыбкой из-под седых усов ответил кавхан Георги. – Но употребляешь ты его уж точно не на пользу божьему делу! Где этот русский дьявол? Говорят, он у вас уже много дней, так почему ты, Калимир, еще не привез его в Преслав, закованного в железо? Почему царь должен лично ехать, чтобы забрать его?

– Царь не спешил лично навстречу русам, когда его родной брат находился в плену! – Золоченой плетью Калимир показал на Бояна и сердито прищурил свои и без того узковатые степняцкие глаза. На продолговатом лице с четкими чертами, с опрятной угольно-черной бородкой этот разрез глаз делал взгляд еще более острым и пристальным. – А откуда ему было знать, что русы не заковали его брата в железо? Почему в те дни он не собирал войско и не спешил на помощь?

– Потому что русы обещали убить моего брата, если я подниму на них меч! – ответил сам Петр, очень не любивший намеков на то, что нечестен с родней. – Если не сами русы, то Боян мог бы рассказать тебе об этом. Козни нечестивых людей уже отняли у меня двоих братьев, и я сделаю все, видит Бог, чтобы сохранить хотя бы последнего.