– Но зачем ему это?

Ингвар плохо знал своих сестер – Мальфрид и Альдис, – но не мог и представить, что сам послал бы их в руки какому-то чужеземцу – не то другу, не то врагу.

– Чтобы брат и Боян могли помирить тебя с царем, им нужно сделать вид, будто ты их к этому склоняешь силой! – пояснила она. – Иначе кавхан Георги не позволит Петру согласиться.

– Ты отдаешь себя в залог нам, чтобы Калимир мог защитить себя в стане Петра?

– Истинно. Ну, идем скорее! – Огняна-Мария шагнула к двери, потом обернулась и лукаво добавила: – Ты мог бы понести меня на руках, а я буду кричать… Негромко так.

– Не могу я тебя понести! – с досадой на эту несвое-временную игривость ответил Ингвар. – Меня самого еще носят. Вон, Фасти предложи.

– Сама дойду! – Огняна-Мария окинула удивленного Фасти беглым равнодушным взглядом и устремилась к двери.

Если бы не ее клятвы, Ингвар ни за что не решился бы сделать Калимиру такую подлость. Боил и так оставил в руках русов весь свой город, с дружиной уехав навстречу Петру. Ингвар счел бы бесчестьем для себя тронуть здесь хоть цыпленка – а уж тем более родную сестру боила!

«Рыжий, ты что, дитя?» – так и слышался ему голос Мистины, полный ласковой снисходительности. Так побратим обращался к нему, если Ингвар колебался, выбирая между честностью и пользой.

«Иди ты в белый свет через мутный глаз!» – мысленно ответил ему Ингвар. Уж Свенельдич не постеснялся бы увезти у Калимира хоть сестру, хоть мать, если бы нашел это выгодным.

Похоже, дева не обманула. На причале с северной стороны гавани ждал Васил – немолодой, старше князя, багатур со шрамом на брови, которого Фасти помнил еще по встречам в устье Дуная. Увидев, что русы привели с собой сестру Калимира, болгарин ничуть не удивился.

– Князь ваш остался в городе? Может, так и лучше. Радой вас проводит, – Васил кивнул на отрока. – Покажет, где пристать. А когда будут новости, я пришлю за вами Лало. Отроки хорошо знают те места, боил часто ездит туда на лов.

На глазах у Васила Огняна-Мария вслед за Фасти и его людьми взошла по сходням в лодью; неловко расставив руки, пробралась по днищу и села на корме, подстелив плащ, чтобы не пачкать платье.

Когда скутар отошел от причала, она помахала рукой в сторону дворца. Ингвар видел из окна, как отчаливает знакомый ему «змей» Фасти. На сердце было смутно. Уж конечно, Фасти не причинит княжне вреда. Но неприятно было впутывать девку в мужские раздоры.

На миг Ингвар пожалел, что у Калимира вообще нашлась сестра.

* * *

Боян вернулся в Несебр еще до вечера. Ингвар с Гримкелем и гридями ждал его в тени галереи, обрамлявшей двор. Много ходить князь еще не мог – берег ногу, – но от беспокойства почти забыл о своих ранах. Лежать и ждать в закрытом покое, видя через окно только безмятежное небо и голубое море, было свыше его сил.

За время ожидания Ингвар убедился: дела его еще хуже, чем он поначалу думал. Полностью он мог полагаться лишь на остатки своей ближней дружины: восемнадцать человек здоровых, еще пятеро кое-как способных держать оружие, и шестнадцать раненых, лежачих или едва встающих. Тяжкие ожоги, раны от стрел – все те же первые залпы огнеметов и токсобаллист с хеландий. Остальные три с половиной сотни здоровых отроков, приведенных им с берегов Босфора, были в основном из тех, кто после первой настоящей битвы понял: ратная слава не про него. Именно поэтому они согласились повернуть назад и доставить раненого князя в Киев, когда наемники Хавстейна или отроки Острогляда перебрались на ту сторону пролива к Мистине, чтобы продолжать поход за славой и добычей.

И теперь человек шесть старшин во главе с Дивосилом явились к Ингвару в галерею, куда он велел перенести себя.

– Не дрожите! – ободрил он явившихся, видя смятение на их лицах. – Теперь у нас девка в заложницах. Ради нее царь побоится в драку лезть, а там видно будет.

– Мы, княже… – Дивосил то и дело оглядывался, пытаясь почерпнуть твердость духа в лицах товарищей, но там этого добра было негусто. – Мы к тебе… А ты скажи царю… Передай… Мы, дескать, признали силу креста и готовы, если надо, Христову веру принять. Чтобы, значит… Он тогда не станет же… Ты к епископу пошли. Пусть он тоже знает.

Ингвар переменился в лице и даже не нашел ответа. Слова на ум лезли одни бранные, но что толку бранить этих слизняков?

– Силу креста… Вы признали…

Безотчетно он стал нашаривать рядом клюку, на какую опирался для маленьких переходов; этот стариковский порыв ему самому показался нелепым. Но Дивосил уже отскочил, отброшенный яростью на лице князя; Колояр, напротив, поднырнул под локоть и выхватил клюку из самых пальцев. Ингвар было оскалился на него, удивившись такой дерзости… А потом вдруг вспомнил, как Мистина сказал «нет», когда он, вот так же кипя, приказал устроить так, чтобы по Хельги Красному через три дня была тризна…

И взял себя в руки.

– Что? – Снова сев прямо, Ингвар смерил Дивосила и его малую дружину насмешливым взглядом. – Теплого в порты пустили? Куда вам воевать, сидели бы дома со своими бабами! Раненые похрабрее вас! А вы здоровые – три кобылы за горой заржали, вы опять обделались.

– Да что же – погибать всем? – Дивосил снова шагнул к нему. – Царь пришел с войском, а он нам не спустит… Роман же ему тесть… Пусть епископ на нас крест кладет, тогда царь казнить не посмеет. Ригор говорит… Кто некрещеным помрет, тому по смерти быть от креста в вечном огне ужасном… А мы уже видели тот огонь, знаем – не врет попин! И тебе бы, княже…

– С глаз моих! – рявкнул Ингвар. – К епископу, к хрену лысому! Да порты перемените, а то смердит!

Когда они ушли, князь перевел дух, помолчал, потом огляделся и нашел взглядом Держановича. Тот с виноватым видом, бочком придвинулся снова к нему, осторожно положил клюку на прежнее место и замер в покорном ожидании.

– Спасибо… – не глядя на него, вполголоса обронил Ингвар.

Но вот Боян сошел с коня и направился к нему. Ингвар смотрел, как приближается его судьба, против которой он сражался, считай, имея восемнадцать гридей и Колояра.

– Что там? – Ингвар приподнялся навстречу болгарину. – Где царь? Где Калимир?

– Сиди! – Боян слегка прикоснулся к его плечу и сам сел рядом. – С Божьей помощью, все устроится. Калимир пока остался с моим братом, но вернется вместе с кавханом Георги, моим дядей, когда я пошлю гонца.

– Гонца – с чем?

– Нам почти удалось склонить их к миру. Печо почти признал, что дружба и союз с тобой принесут болгарам куда больше пользы, чем вражда и попытки выслужиться перед Романом. Но Печо не доверяет русам.

– Я и сам бы нам не доверял… – буркнул Ингвар, мельком вспомнив Дивосила.

– И чтобы он поверил в твое желание дружбы… Петр и дядя Геро ставят одно условие.

– Заложники? – нахмурился Ингвар, подумав о Фасти.