На следующее утро, 14 августа, Конрад Хилтон вылетел в Европу. Расстроенный разговором с Франческой, перед отлетом он сказал Оливии, что ему нужно время, чтобы обдумать всю эту сложную проблему и помолиться. Он досадовал на себя за сказанное Франческе, обыкновенно он умел сдерживаться. Даже имея непростые отношения с Ники, он крайне редко выходил из себя, как и с Жа-Жа, несмотря на ее постоянные претензии и истерики. Почему же он потерял над собой контроль в разговоре с Франческой?

Когда он рассказал об этом Майрону Харполу, тот сказал:

– Ну, я не могу винить вас, Конни. Достаточно только произнести: Жа-Жа! И все будет ясно. Вам не нужна в доме копия вашей бывшей жены.

– Это не так, и вы это прекрасно знаете! – Снова разозлившись, Конрад стукнул по столу. И конечно, он был прав. Франческа вовсе не походила на свою мать.

На сообщение Оливии, что Франческа снова приедет к ним сегодня, Конрад попросил ее по возможности успокоить девушку. Оливия обещала.

На следующий день Оливия приветливо встретила девушку и предложила разделить с ней ланч из морских продуктов.

– Скажи, Франческа, в чем конкретно ты нуждаешься? – спросила она ее потом.

Франческа выглядела утомленной, как будто не спала всю ночь. Она сказала, что ей необходимо разъехаться с матерью, с которой положительно невозможно жить. Поэтому она хотела бы переехать в Каза Энкантадо. Но теперь она поняла, что отец этого не хочет, поэтому она думает снять где-нибудь поблизости маленькую квартиру, всего с одной спальней.

Оливия терпеливо кивнула.

– И может быть, папа даст мне маленькую машину, чтобы мне не нужно было пользоваться маминой? – сказала Франческа.

Она ждала ответа, но Оливия молчала, отлично зная, как отреагирует Конрад на эти просьбы.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Я подумаю, что могу сделать.

– Пожалуйста! – взмолилась Франческа. – Я ведь не слишком многого прошу, правда?

Оливии не хотелось выражать свое мнение, поэтому она только кивнула.

Вечером в субботу 19 сентября 1971 года Конрад вернулся в Соединенные Штаты.

На следующий день Франческа позвонила ему по телефону и спросила, как он себя чувствует, как прошла поездка и говорил ли он уже с Оливией Уэйкмен относительно ее просьб. Конрад сказал, что еще не успел с ней поговорить, но сделает это позднее, и обещал перезвонить. Он по-прежнему сожалел об этой истории с Франческой и не пришел ни к какому решению.

Днем Конрад нашел время поговорить с Оливией.

– Она хочет, чтобы мы помогли ей оплатить квартиру, – сказала она, намеренно употребив слово «мы», чтобы несколько сгладить просьбу девушки. Она подождала, но Конрад молчал. – И еще просит нас купить ей маленький автомобиль.

Снова ожидание, и снова молчание.

– А также просит назначить ей ежемесячное содержание в тысячу долларов.

Опять гробовое молчание.

Наконец Конрад заговорил:

– Позвоните Бентли. – Он имел в виду своего давнишнего адвоката Бентли Райана. – Пожалуйста, узнайте, сможет ли он приехать сюда.

Оливия вышла в другую комнату выполнить его распоряжение.

Менее чем через час Бентли Райан прибыл в Каза Энкантадо.

Втроем они уселись в кабинете Конрада.

– Боюсь, дела у нас с Франческой плохи, – начал Конрад, по воспоминаниям Оливии. – Но это не ее вина. Она вообще ни в чем не виновата.

Затем он рассказал о разговоре с Франческой перед его поездкой в Европу. Рассказ поразил Райана. Он сказал, что, судя по всему, это неприятная сцена была «неизбежной», но все-таки ему очень неприятно о ней слышать.

– И что нам теперь делать? – спросил он.

– Если бы я знал! – вздохнул Конрад.

– Мы можем просто удовлетворить ее просьбы, – предложила Оливия и подчеркнула, что Франческа ничем не заслужила обрушившиеся на нее неприятности. Затем она сказала, что может помочь девушке подыскать квартиру и автомобиль по недорогой цене. Она попросила их доверить все это ей.

– Нет, Оливия, – решил Конрад, – хотя я благодарен вам за предложение. Лучше, если можно, запишите письмо для нее.

Блокнот для стенографии был у Оливии при себе, и Конрад надиктовал длинное письмо Франческе.

Письмо Франческе от 20 сентября 1971 года Конрад начал с упоминания о том, что, хотя у него полный стол деловых бумаг, он нашел время поговорить о ней с Оливией. Однако прежде чем перейти к ее просьбам, он хочет сказать Франческе, что сильно встревожен состоявшимся с ней разговором перед поездкой в Европу. Он обдумывал его во время поездки и понял, что между ними впервые произошел столь неприятный разговор. Он до сих пор не может освободиться от чувства досады. Затем он переходит к главному.

Он знает, что Франческа просит снять для нее квартиру и купить автомобиль, чтобы она меньше зависела от Жа-Жа, а также назначить ей содержание в тысячу долларов в месяц. Но после долгого размышления он решил не удовлетворять ее просьбы. «Ни морально, ни тем более официально я не несу перед тобой какой-либо ответственности», – пишет он. Хотя он прекрасно понимает, что его решение может «нарушить нашу дружбу», он искренне надеется, что этого не произойдет. В течение многих лет между ними существовали приятные отношения, и он часто вспоминал их совместные поездки, например, тот раз, когда они вместе ездили в Нью-Йорк и Франческа проявила себя умной и наблюдательной девушкой. Тем не менее он уже принял решение и не намерен объясняться по этому поводу. Как всем известно, она всегда находилась на попечении Жа-Жа, и он не желает этого менять. Он полагает, хотя и не полностью в этом уверен, что у Жа-Жа достаточно средств, чтобы содержать Франческу, и что она вовсе не отказывается и впредь делать это.

В заключение Конрад говорит, что, если Франческа примет его решение и больше никогда не станет просить у него денег, он будет очень рад продолжать с ней отношения, сложившиеся между ними до этого последнего разговора. Он желает ей всего самого лучшего и не сердится на нее. «Напротив, с любовью шлю тебе мой привет и надеюсь, что это взаимно. Папа».

После того как Конрад закончил диктовать письмо, наступила напряженная тишина. Казалось, ни Оливия, ни Бентли просто не знали, что сказать.

Наконец Бентли проговорил:

– Конни, ты уверен?

– Да, – твердо сказал Конрад, – уверен.

Затем, на тот случай, если Франческа когда-нибудь снова вернется к своим требованиям, Конрад продиктовал Оливии еще одно письмо, на этот раз адресованное ей самой и Бентли.

– Боюсь, это письмо станет испытанием для вашей сдержанности, – предупредил он перед тем, как начал диктовать.