В дыхании Игэша они кажутся фиолетовыми до сливовой черноты… и мягкими. Назначение увиденного непонятно, однако не внушает ничего доброго.

Зервас же опять скрывается из поля зрения, но сразу возвращается, толкая перед собой барбекюшницу. На дне красной чаши незримо гудит пламя. Куклы, отирающиеся возле стола, опасливо прыскают от треноги в стороны. Словно помнят что-то, с ней связанное.

— А далее мне дважды повезло, — продолжает Зервас упоённо. — Рухнул Союз, что позволило мне путешествовать по миру без всяких препятствий. И я встретила Владлена. Он уже тогда был при деньгах, а я нуждалась в средствах. За пять лет я объездила половину земного шара. А уж чего навидалась!..

Поглощённая воспоминаниями, она не забывает обойти стол и затянуть пленяющие Тишу ремни потуже. Его жилы ломит, ещё чуть-чуть — и они лопнут.

— Я в таких местах побывала — никому не вообразить. В Камбодже последователи культа Нго научили меня, как заставить кристалл Игэша дышать. Жрецы Вуду с Гаити поведали, как выделить суть и вдохнуть жизнь в носителя. Вместе с Мбогом, слепым алхимиком из Кении, мы провели ритуал длинною в месяц, который открыл мне секрет трансмутации плоти. Этот ритуал едва меня не прикончил… Порой я думаю, что так было бы лучше.

Тиша с ней всецело согласен.

— И всё же я узнала недостаточно. Когда умерла Надюша, я оказалась не готова.

— Ваша дочь? — вырывается у Тиши. Он не в состоянии освободиться, помощи ждать неоткуда, но он может тянуть время. Кто знает, что успеет произойти? Может, чёртову ведьму хватит инфаркт.

— Доченька, — отвечает Зервас севшим голосом. — Ей было шесть. Прямо у меня на глазах. Лёд был слишком тонок. Слишком тонок. Но настоящая причина в другом. Силы не делятся тайнами… даром.

Зервас перемещается к изголовью. Она так близко, что Тиша улавливает запах пудры.

— Но это было и шансом. Парень из морга пустил меня к Наде и позволил добыть её суть, — продолжает историю Зервас. Тиша мало понимает из услышанного, но это только подстёгивает его ужас. Безумие уже здесь, уже рядом, смрадным выдохом опаляет лицо. Горло скручивает в спазме, и проглоченная кровь рвётся наружу. — Владлен осатанел, когда узнал. Он вечно считал мои изыскания баловством, но в тот раз решил, что я вовсе слетела с катушек. Нормально? Я давала нам шанс вернуть Надюшу к жизни — да, в новом теле, но разве это важно? — а он вознамерился упрятать меня в дурку. Я не могла этого допустить.

Вздох. Пауза.

— Я любила его, — возобновляет Зервас рассказ. — И люблю до сих пор… Когда Владлен… В общем, я опять заплатила тому типу из морга и извлекла из тела суть. С Владленом оказалось проще. Слишком мало времени прошло с момента смерти.

— Мама, мамочка, мама, а про нас?! — мяукают куклы, повисая на женщине бесформенными шевелящимися плодами. — Расскажи, как ты привела нас в свой весёлый домик и превратила в куколок, милых славных куколок!

— Если успею, девочки, — улыбается Зервас многообещающе. — Наш гость скоро сам всё узнает.

Но всё же тщеславие не даёт ей сдержаться:

— У Эйбона суть именуется эссенцией, но, как по мне, «суть» — более ёмкое слово. Это буквально суть человеческая. Называть её «душой» слишком упрощено, а «эссенцией» — туманно. Программный код — вот самое точное сравнение. Добыть суть непросто, но и это лишь половина задачи. Нужно подготовить вместилище. Например, тело можно сшить. Я сызмала любила шить и просто обожала кукол. Они мягкие, и милые, и уютные. И я сшила Владлену новое тело. Да, механическое сгодилось бы лучше, оно функциональней, однако в этом я не разбираюсь абсолютно. Мишка был спец по всяким механическим штукам, вон какое убежище мне отгрохал, но когда я начинала, мы ещё не встретились. Потом я научилась обращать в кукол живую плоть. Что поделать? Уж больно я их люблю.

Она отвлекается, чтобы проверить температуру барбекюшницы. Пламя гудит в ногах Тиши. Тёплый воздух овевает пятки, но Тишу пробирает до костей. В воздухе разливается густой запах нагретого металла и угля. Стон вытяжки напрасен.

— И вот. Я поместила суть Владлена в сшитое тело, — говорит Зервас с гордостью, и Тиша вспоминает Потеху: «Знаешь, что внутри было? Холщовый мешочек, а там — порошок непонятный. Пыль пылью». — Суть пробудилась, но увы, Владлен не мог двигаться сам без кристалла Игэша. И он… был не в духе, представляешь? Вместо благодарности-то! Даже в самом сильном мужчине сидит нытик.

Она перебирает на подносе крючки и лезвия. Их бряцанье кажется Тише громоподобным. Потолок начинает крениться, как при землетрясении.

— Я решила оставить его в покое до той поры, пока не разберусь, как обходиться без помощи кристалла. Или пока не узнаю, как обратить тело куклы в человеческую плоть. И я бы дозналась! А вы, — она тычет спицей в сосок Тиши, и Тиша взвизгивает, — испоганили годы труда. Вон что сделали с моим мужем!

«Чья бы корова мычала», — мелькает в голове Тиши. Он до одури охвачен ужасом, но с изумлением обнаруживает и ярость внутри собственного распадающегося сознания. Должно быть, Зервас читает это в его взгляде. Она заносит спицу над правым глазом пленника. Тиша зажмуривается и отчаянно крутит головой. Хрустит шея.

Слышится ведьминский смешок.

— Да, пока мне это неизвестно, — говорит Зервас. Тиша осторожно разжимает веки. Она хлопочет над барбекюшницей, размещая в чаше жаровню. — Зато я открыла обратный процесс. Потребовались… подопытные. Я ненавижу это слово. «Доченьки» гораздо лучше. Их искал Мишка. Я трансформировала их…

— Превратила в красивеньких весёленьких дружненьких куколок-сестричек! — вразнобой галдят из-под стола.

— Удержать в них жизнь удалось не сразу, — сокрушается Зервас. — Суть не пробуждалась, и первые стали просто куклами. Но и неудачных доченек я сберегла. Я люблю всех своих доченек. А вы их растерзали!

— Это Тишка-Тишка-Тишка! — скороговоркой ябедничают куклы.

— Вы мои сладкие, — отзывается Зервас нежно и завершает историю: — Существует дюжина толкований шифра Эйбона, ни одно из которых нельзя назвать точным. Знаешь, как говорят? Хочешь сделать хорошо, сделай это сам. Двадцать лет я бьюсь над расшифровкой, методом проб и ошибок приближаясь к цели. Мишка стал первым трансформированным, кто мог двигаться без поддержки кристалла Игэша. От успеха меня отделял один шаг. И тут вы!

Она кидается к Тише, склоняется над ним, почти прижимается щекой к его раскуроченной физиономии, и «вы» рвётся из её глотки волчьим рыком.

— Вы-ы! — Рёв опаляет кожу, как пламя. — Рассыпали Надину суть! Убили мою дочь! Проклятые паразиты!

Тиша вспоминает про спрятанную в сейфе склянку, про порошок, искрящийся серебром в лунном свете, и вместе с алыми пузырями