глаза, с трудом дыша. В день рождения Эммы в доме всегда было много цветов, она любила хризантемы и лилии. Я принес их ей сегодня. Я помню, как папа начинал готовиться за неделю, или даже раньше. У нас был свой кружок заговорщиков. Мы разыгрывали для мамы конкурсы, прятали подарки повсюду, составляли карту, и она искала, и каждый раз радовалась и угадывала, чей подарок нашла. Всегда угадывала. Для меня этот факт до сих пор загадка. Ну как она могла знать? Вечером к нам приходила няня, и родители, счастливые, загадочные, нарядные, уходили и появлялись под утро, энергичные, бодрые, немного смущенные.

Слабая горькая улыбка заставляет дрогнуть уголки моих губ. Это все что мне осталось. Воспоминания о счастье, которого было так чертовски много, что, казалось, будто оно неисчерпаемо, бесконечно. Мне повезло. Многие живут и не замечают, а я знал, каждый день и час знал, насколько счастлив. Никто не имел право безнаказанно отнимать это у меня, у нас. Бог учит смирению и прощению, но я не верю в такого Бога. Есть преступления, которые требуют жёсткого и безжалостного наказания. Да и как можно смириться, если гнев и ярость не утихают, питая мою душу черной ненавистью. Ничто не способно вытравить яд из моей крови, даже Фей с ее умением прогонять призраков. Страстная, божественная Фей, на краткий миг возвращающая мне улыбку, бушующие эмоции и иллюзию свободы. Она мой оазис, последняя нить между прошлым и настоящим, но Фей не сможет спасти от того, кем меня сделала гребаная жизнь. Любовь в нашем случае не несет исцеления, не рубцует раны… Она лишь хрупкая тень на выжженном поле, тонкий аромат увядших цветов, отчаянно пробивающийся сквозь гарь и черный смог…

В свои двадцать четыре года я, как никогда, был уверен в своих целях, задуманном и таком близком возмездии. Я чувствовал себя сильным, несгибаемым, предусмотрительным и хладнокровным. Молодой, отчаянный, ожесточенный. Я был так одержим правдой. Справедливостью, местью. Моя игра казалась полностью оправданной и необходимой для того, чтобы не сойти с ума от переполняющего меня гнева. И я не видел никакого другого пути для себя, ни одного. Я был слеп и самонадеян, фанатично предан своим принципам. Тогда еще я мог остановиться. И запустить другой вариант событий. Привел бы он к другому финалу? Теперь я никогда этого не узнаю.

Дождь стучит по зонту сильнее, громче, стекая ручьями на рукава моего пальто. Поежившись от холода, я поднимаю голову, заметив впереди какое-то движение. Прищурившись, всматриваюсь сквозь серую стену дождя в надвигающуюся на меня высокую фигуру мужчины в сером элегантном пальто. Его рука в чёрной перчатке держит над головой зонт, частично скрывающий лицо. Уверенная твердая походка. Я обвожу взглядом городское кладбище. Никого кроме меня и незнакомца. Я без охраны. Расстояние между мной и мужчиной стремительно сокращается. Его окружает невидимый ореол власти, успеха и больших денег. Передо мной не тот, кто станет стрелять на кладбище, но наверняка тот, кто может позволить себе нанять киллера.

Он останавливается в нескольких шагах от меня. Нас разделяет только надгробие. Я ощущаю, как напряжение сковывает мышцы, но внешне не проявляю тревоги. Расправляю плечи, пытаясь выглядеть непринужденным и уверенным. Мужчина отклоняет свой зонт назад, и я вижу его волевое лицо с резковатыми чертами и твердой линией подбородка. Холодные пронзительные глаза впиваются в мои. Я узнаю его мгновенно. Квентин Моро собственной персоной. Похоже, мне удалось привлечь его царственное внимание. Хотелось бы понять, чем именно.

— Здравствуй, Джером, — официально приветствует меня президент корпорации Медея. — Я вижу, что мне нет нужды представляться. Ты пренебрегаешь мерами безопасности. Это неразумно и незрело.

— Я не вижу поблизости вашего телохранителя, мистер Моро, — холодно отвечаю я, разглядывая холеного и невозмутимого собеседника. Он выглядит немного уставшим. Его лицо неестественно бледное с сероватым оттенком, под светлыми глазами залегли тени. Тонкие губы и сильная челюсть выдают в нем человека властного и жестокого.

— Это говорит о том, что меня охраняют профессионалы высокого уровня. Нет ничего дороже жизни, Джером, — снисходительно склонив голову на бок, произносит Моро. Я на подсознательном уровне ощущаю исходящую от него энергию твердой уверенности и несокрушимости. — Это идеально место для убийства. Однако из года в год ты рискуешь, появляясь здесь без телохранителя.

— Вы следите за мной, мистер Моро? — сдержанно интересуюсь я.

— Правильнее сказать — приглядываю, — ни одной эмоции на неподвижном лице. В стальных глазах непроницаемое выражение.

— С какой целью?

— Ты имеешь в виду мой визит? — уточняет он с нотками раздражения.

— И это тоже, — утвердительно киваю я, исподлобья глядя на Квентина Моро.

— Меня беспокоит твоя безопасность. Ты проявляешь любопытство, ищешь ответы в далеком прошлом. Если об этом стало известно мне, то узнают и другие, — бесстрастно отвечает мужчина. — Если у тебя есть вопросы, я отвечу на них.

— Как я узнаю, что вы не солжете?

— Никак, Джером, — небрежное пожатие плеч. Ледяной цепкий взгляд осматривает меня с головы до ног. — Ты можешь отказаться и продолжить собственное расследование, которое тебе не позволят довести до конца.

— Кто? Вы? — холодно спрашиваю я, выдерживая сканирующий взгляд.

— А разве у меня есть причина, чтобы мешать тебе?

— Откуда мне знать? Кертис Морган считал, что вы можете представлять для меня грозу.

— Твой отец был не в себе после того, как вышел на свободу. Тюрьма меняет людей. Я тебе не враг. И оказался здесь, чтобы предложить покровительство и защиту.

— С какой стати? — недоверчиво и с долей скепсиса интересуюсь я.

— Мы с твоим отцом были друзьями, — сообщает Моро, и кивает в подтверждение своих слов, заметив отразившееся на моем лице удивление. — Именно так, ты не ослышался. Обстоятельства бывают разными, и гибель Кертиса стерла возникшие между нами недоразумения. Ты его единственный наследник, а я бездетен. Считай, что я решил отдать дань памяти лучшему другу, позаботившись о его сыне.

— Если это так, то почему сейчас? — задаю логичный вопрос, на который рассчитываю услышать конструктивный ответ.

— Пришло время, — глубокомысленно и слегка претенциозно произносит Квентин Моро. — Логан Морган не тот человек, который позволит подвинуть его после долгих лет у власти. Я знаю, что он держит тебя в неведении и как можно дальше от того места, которое принадлежит тебе по праву. В