— О чём вы говорите, dyesi?

Вилдия опустила ресницы:

— Тебя должен был забрать вовсе не тот кузнец.

— А кто?

— Не догадываешься? — карие глаза сверкнули полированной гладью клинка.

— Господин старший распорядитель?

— Он самый.

И тогда моя жизнь была бы кончена. Вернее, продолжалась бы и по сей день, но в нескончаемых унижениях и издевательствах. Если Трэммин так ненавидит своего племянника, как показал, на несколько минут скинув маску... Ничего хорошего меня не ожидало.

— Но как же получилось, что...

Смотрительница положила веер на колени.

— Я не собиралась рассказывать, потому что ты мог бы чувствовать себя обязанным, хотя в той проделке выгоды было больше для меня, чем для тебя. Но сегодня... Ты помог одному из моих малышей. Когда все вокруг стояли и трусливо смотрели, как он умирает. Теперь, пожалуй, уже я задолжала тебе... — По губам женщины скользнула грустная, но решительная улыбка. — А долг красен чем? Только платежом. Причём, честным.

— Я не понимаю, dyesi...

— Сейчас поймёшь. Но сначала я кое-что расскажу из своего прошлого. Я красивая женщина?

— Нет, — бесстрастно откликнулся со своего места Джер. — Вы умная женщина, и это не позволяет вам быть настолько привлекательной, насколько вы хотите.

— Благодарю! — Вилдия опустила подбородок, изображая поклон. — Вы умеете говорить то, что люди хотят слышать, но о чём никогда не посмеют просить.

Ответный поклон следует по всем правилам, ради соблюдения которых демон покинул кресло:

— Всегда к вашим услугам.

— Так вот, я не особенно красива. Но восемь лет назад я была моложе и милее. И доверчивее, конечно же. А может, просто устала ждать... Но когда со мной завели разговор о чувствах, не смогла устоять. Влюбилась, как девчонка! Меня оправдывает лишь то, что в него невозможно было не влюбиться, если он хотел стать любимым. Я говорю о твоём дяде, Маллет. Ты удивительно похож на него внешне, зато всё остальное... Впрочем, речь о другом. Я любила и полагала, что меня тоже любят. Трэммин не позволял мне сомневаться ни единого мгновения, хотя и прятал наши отношения от всего мира. И как-то раз попросил меня о помощи. Разве можно отказать любимому? Тем более, он пёкся о нашем будущем благополучии. Освободилась должность смотрителя Дома призрения, а твой дядя, как распорядитель Попечительского совета, имел свой интерес в безродных сиротах... Ты ведь понимаешь, о чём я? Узнавать ещё до представления в Совет о талантах юных одарённых — что может быть заманчивее? Он был убедителен и нежен, как никогда. Конечно, я согласилась! Несколько месяцев витала в облаках счастья, пока... Это произошло примерно за месяц до смерти твоего отца. Трэммин пришёл ко мне, но не один. Он привёл женщину, с ног до головы закутанную в покрывала. Не знаю, была ли она красива или уродлива, но твой дядя... Ловил каждый звук её голоса. Повелительного и равнодушного. Голоса человека, которому никто и никогда не говорил «нет». И в тот день я поняла, что попала в ловушку, из которой есть только один выход. Через разбитое сердце.

Демон огорчённо цыкнул зубом:

— Неужели ваш возлюбленный оказался настолько глуп?

Плечи Вилдии насмешливо приподнялись и опустились.

— О, он оправдывался, конечно же! Говорил, что всего лишь желал оказать той женщине услугу. Помочь найти пропавшего родственника или что-то вроде того.

— Родственника? В приюте?

— Да, мальчик был одарён и не мог оказаться в Саэнне нигде, кроме Дома призрения. Правда, всё это происходило слишком давно, но записи сохранились.

Джер напряжённо сузил глаза:

— Давно? А не вспомните имя мальчика?

— Почему вы спрашиваете?

— Хочу проверить одну догадку. Если она верна... Всё очень плохо. Если неверна — тоже.

— Лагарт. Таково было его имя. Я не могла не запомнить.

Демон сжал кулаки и снова разжал, но костяшки пальцев оставались белыми ещё долгий вдох.

— Всё, что вы запомнили о той женщине, это голос?

Смотрительница задумчиво нахмурилась:

— Рост не слишком высокий, и скорее всего, она худощава. Но больше я ничего не могла разглядеть.

Женщина, прячущая лицо. Женщина, чей голос выдаёт привычку к безраздельному властвованию. Могла ли она быть той же, что дала заказ моему отцу? Если да, значит, её и Трэммина связывали какие-то общие интересы и дела. А если парочка действовала вместе... Кто же из них двоих желал смерти роду Нивьери? Ответ очевиден. Дядюшка приложил руку везде, где успел. Я списывал гибель отца на слепой случай? Зря-а-а-а-а! Всё было просчитано и продумано.

Пакостно-то как стало на душе...

— Простите, что отвлёк вас своим вопросом. Вы ведь не закончили рассказ?

— Осталось совсем немного. Я знала, что Трэммин хочет заполучить племянника в своё подчинение, потому что сама не раз слышала об этом из уст возлюбленного в минуты откровения. И отомстила сполна! Найти двоюродного дядю Маллета было нетрудно, хотя я, признаться, до самого конца не верила, что кузнец решится поспорить с магом. Но когда dyen Тувериг пришёл... Каюсь, оформила все бумаги едва ли не тайно, чтобы пути назад уже не было. Видели бы вы лицо господина распорядителя! Я думала, у него разорвётся сердце. Как несколькими днями раньше разорвалось моё. Только жалости не было. Правда, потом, много позже, мне всё же стало больно, но... Я справилась. Потому что нашлось кое-что, нуждающееся в моей любви и заботе больше, чем красивый, но бездушный мужчина.

— Да. Много маленьких и благодарных детей.

Демон подошёл к Вилдии, наклонился, взял её ладони в свои и поцеловал.

— Вы чудесная женщина.

— Я мстительная женщина.

— Но из вашей мести родилось нечто доброе и прекрасное.

— Я не умею прощать.

— Если злость придаёт вам силы творить чудеса, грех становиться доброй! — подмигнул Джер, и Смотрительница рассмеялась.

Хотя ещё мгновение назад готова была зарыдать.

* * *

— Ты везучий человек.

Надвигающиеся сумерки заполняют своей вязкой гущей швы мостовой, и кажется, что идёшь по ровному полю. Кажется до того момента, разумеется, как нога подворачивается на очередном стыке камней, и равновесие души, только-только достигнутое, снова рассыпается бусинами злости.

— Да, никому не везёт так сильно, как мне!

— Считаешь иначе?

Демон вроде бы шагает в том же ритме, что и я, но постоянно оказывается то впереди, то позади. Наверное, потому что у меня заплетаются не только мысли, но и ноги.

— Невероятное везение — потерять всё!