Это было ее тело, но все же не сама Элси с ее замашками маленького ребенка. На него смотрела женщина сладострастная и притягательная, которой, как и прежде, было невозможно отказать, но теперь не из-за былой снисходительности к ее милым слабостям, а из чувства необъяснимого влекущего страха.

– Элси?! Ты ведь умерла! – выдохнул Филипп, все еще пребывая в состоянии шока.

Элеонора и не отрицала этого, только отрешенно улыбалась и подставляла ему лицо для поцелуев – лоб, щеку или губы. Ее кожа была теплой и нежно розовела от выпитой крови.

– Не говори никому, что я умерла! Давай уедем домой. Я хочу жить с тобой, как раньше. Тебя ведь не смущает, что я нежить, да, Фил? Ты все равно любишь меня?

Филипп столь сильно горевал по Элеоноре, что ее возвращение с того света его обрадовало, он безоговорочно примирился с новой ипостасью супруги. Живая или мертвая, она оставалась его женой, и смерть не разлучила их. Призрак той Элси, что он любил, затмевал вампира, в которого она превращалась у него на глазах. А сама Элеонора не смогла отречься от любви, которую питала к мужу. Она представляла собой сильное и жизнеспособное существо с единственной слабостью, каковой являлась ее неистребимая привязанность к Филиппу. Это была любовь до гроба и даже дольше, она рушила все преграды между ними.

– Не бойся, я никогда не причиню тебе вреда, – страстно шептала Элеонора, обнимая мужа, и ее длинные ресницы щекотали его шею. – Я люблю тебя больше жизни и хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной. Только, пожалуйста, держись от меня подальше, когда наступает полнолуние.

Филипп задавался вопросом: как произошло, что она теперь живет вечно и может похоронить собственных правнуков? Им с женой не суждено состариться вместе, однако сейчас Элеонора находилась рядом, невообразимо прекрасная, и любила его сильнее, чем прежде.

Поначалу Филиппу было страшно ложиться в постель с необратимо поменявшейся женой, но Элеонора предложила ему приторным голосом:

– А ты попробуй, вдруг тебе понравится. Да, знаю, я изменилась и пугаю тебя. Но я по-прежнему дышу, мое сердце бьется любовью к тебе. Иди ко мне, мой дорогой!

Элеонора лежала на кровати, шелковая простыня на ней шуршала, словно шепча, и призывно волновалась, прикрывая бездну, что полнилась ее негасимыми чувствами. Филипп не мог устоять перед ее очарованием. Новая Элеонора затягивала его в себя, как в омут, погружала в пульсирующие глубины, опутывала потусторонней нежностью. Глаза у нее становились солнечно-прозрачными с темными лучиками, разлетающимися от маленького зрачка и соединяющимися у черного ободка радужки. Они расцветали, как золотые цветы, но где-то на самом их дне Филиппа слепила тьма. Он будто сам умирал, дыша ее сиренью. Этот запах – холодный и зловещий, несмотря на туманную свежесть, – кружил голову и неразрывно соединял его с Элеонорой. Лишь только перед полнолунием, когда она бескровно холодела, Филипп не мог заниматься с ней любовью, усматривая в этом что-то сродни некрофилии.

Между тем Элеонора недопонимала свою новую ипостась, не хотела быть вампиром и мнила себя прежней. Она пробовала есть и пить, но ее тошнило.

– Это так ужасно – чувствовать себя неживой, – жалобно стенала она. – Кровь не восполнит мне сладость шоколада, мякоть фруктов и ту жажду, которую вызывает вид бутылки, запотевшей от холодной воды.

При жизни Элеонора была лежебокой и любила поспать, но теперь лишилась и этого удовольствия. Темная агония ее рассветного сна не считалась, она не давала чувства отдохновения.

– Разве это сон – без сновидений, не приносящий отдыха, только мертвенный покой? – капризно восклицала Элеонора. – Я не сплю, а каждый раз умираю. Сон – это другая сторона жизни, взгляд в глубь подсознания. Я же просто превращаюсь в труп.

Хотя бы курить Элеонора по-прежнему могла, что охотно и продолжила делать. Помимо любви Филиппа эта мерзкая привычка осталась единственной ниточкой, что связывала ее с жизнью, и Элеонора судорожно цеплялась за излюбленные сигареты с ментолом, выкуривая по две пачки в день.

– Зато теперь я точно не умру от рака легких, – мрачно шутила она.

Филипп предлагал ей уехать домой из этих жутких мест, но жена пока не могла оторваться от Низамеддина. Она тянула время, чтобы набраться побольше сил. Элеонора была новорожденным вампиром, не обладала ни магией, дарованной прабабушкой-ведьмой, как Эдгар, ни врожденными способностями, основанными на смешении бессмертных кровей, как впоследствии ее дочь Лаура. Элеонора всецело зависела от воли своего создателя, его влияния и поддержки.

По деревне ходили легенды о проклятом замке на скале и о вампирах, которые уничтожили всех его обитателей почти двести лет назад, оборвав графский род. Но эти легенды давно перешли в разряд местных поверий, сказок. Однако история молодой англичанки, вернувшейся с того света, не осталась незамеченной. Каждое полнолуние в округе находили мертвые тела с ранками на шее. Элеонора не сильно утруждала себя маскировкой, когда совершала убийства, она была белоручка и очень ленива. Пошли слухи, что ее укусил вампир, превратив в себе подобную. Когда воскресшая Элеонора прогуливалась по окрестностям, деревенские жители крестились, уводили детей и прятались по домам, некоторые закрывали ставни и рисовали на них кресты. Особо суеверные развешивали везде чеснок и рассыпали семена по дорожке, ведущей к дому, – бытовало поверье, что вампир непременно начнет их считать и не управится до самого рассвета, что принесет ему смерть. Все это только забавляло Элеонору и не представляло для нее никакой опасности.

Артур Филандер стал четвертой жертвой Элеоноры. Молодой этнограф из Америки, приехавший изучать местные обычаи, верил в существование вампиров. Он тоже остановился в гостинице «Магдала» и свел знакомство с приятной англоговорящей парой, живущей там. Однако вскоре заподозрил неладное, наблюдая за странным поведением Элеоноры. Она ничего не пила и не ела, была смертельно бледна и не отбрасывала тени. Артур навел справки в деревне и пришел в ужас – он встретил настоящего вампира, и это чудовище обитало с ним под одной крышей. Но ее муж Филипп явно был человеком и производил впечатление хорошего парня. Артур задавался вопросом, известно ли Филиппу об истинной природе супруги, и решился откровенно поговорить с ним.

– Филипп, я знаю, что ваша жена умерла, – сказал Артур за обедом, на котором Элеонора не соизволила появиться. – Доктор Нигулеску подтвердил ее смерть.

– Она жива, это был летаргический сон, – с мрачным выражением лица ответил Филипп, он не мог сказать ничего другого.

– Вы действительно так думаете или же вам все известно? – недоумевал Артур. – Вы ведь живете рядом с ней. Она нежить, вампир и убивает людей. Я слышал, что