Чада постарались максимально устранить последствия. Они заплатили газете «Филадельфия Инквайрер», чтобы про вечеринку не написали ни слова в прессе. Они лично позвонили родителям каждого гостя на вечеринке и добивались молчания их детей деньгами или угрозами суда. Кто-то (Чад так и не узнал кто) кинул в жаровню банку жидкости для розжига. Банка взорвалась, и ее горящие куски разрезали стекло на террасе. Пламя тут же перешло на сизалевый коврик, занавески… и собачью лежанку. Чад слышал, как мать лгала людям по телефону — говорила, что они усыпили Лулу. «Бедняжка была такой старой и хилой». Падди никому ничего не рассказал. Он вернулся в Граймсленд — городок, находящийся далеко-далеко от слухов района Мейн-лайн.

— Мне даже особо не попало, — сказал Чад. — Родители, конечно, разозлились и были во мне разочарованы. Но в основном они беспокоились о том, как случившееся скажется на них. Они боялись, что все будут считать их плохими родителями, и постарались как-то прикрыть ситуацию. Они купили мне новенький Range Rover в качестве подарка на окончание университета, и его доставили домой на следующий день после того, как уехал Падди. Казалось, что меня наградили за все ужасные вещи, что я натворил!

Чад покачал головой. Его глаза наполнились горячими слезами, а в голове пронеслось: «Какого…»

Мисс Инглиш положила прохладную ладонь на его предплечье.

— Но ты сам исправил свое поведение, — сказала она. — Ты пришел ко мне, и я взяла тебя на работу туда, где никакую грязь не «прикрывают».

Чад вытер глаза тыльной стороной ладони.

— Вы сказали мне, что верите: даже самый большой бардак можно разгрести.

— Что ты и сделал, — ответила Мегда. — Уверена, родители тобой очень гордятся.

— Совсем нет, — возразил Чад. — Они не похвалили меня за то, что я устроился на работу. А отец вообще сказал мне уволиться!

— Но ты не уволился. Потому что у тебя есть характер, Билетик.

— Я не хочу работать в компании отца. Хочу остаться в отеле, пока он не закроется на зиму.

— Ш-ш-ш. У тебя своя жизнь. Тебе нужно двигаться дальше.

— Но я не хочу…

Их разговор прервал седовласый джентльмен в розовой рубашке. Он положил ладонь на спину мисс Инглиш и негромко сказал:

— Здравствуй, Мегда.

Мисс Инглиш встала со стула и протянула джентльмену руку, которую тот поцеловал, словно в фильме. «Кто этот чувак?» — подумал Чад. Мужчина смотрел на мисс Инглиш словно на «ангела» бренда Victoria’s Secret, и Чаду стало неуютно, будто он сам помешал им, а не наоборот. А еще ему захотелось защитить мисс Инглиш. Он встал на ноги.

— Здравствуйте, — сказал он. — Я работаю на мисс Инглиш.

Джентльмен посмотрел на Чада, потом на даму.

— Это твой Лотерейный Билетик?

Мисс Инглиш рассмеялась.

— Он самый. Ксавьер, знакомься — это Чадвик Мейжор. Чадвик, это Ксавьер Дарлинг.

Плейлист Марио для Лизбет о любви к ней

XO — Beyoncé

Let My Love Open the Door — Pete Townshend

Whatever It Is — Zac Brown Band

Never Tear Us Apart — INXS

Come to Me — Goo Goo Dolls

Everlong — Foo Fighters

Head Over Feet — Alanis Morissette

Never Let You Go — Third Eye Blind

Wonderful Tonight — Eric Clapton

Swing Life Away — Rise Against

Something — The Beatles

You’re My Home — Billy Joel

I Believe — Stevie Wonder

Better Together — Luke Combs

You and Me — Lifehouse

All I Want Is You — U2

In My Feelings — Drake

Lay Me Down — Dirty Heads

Sunshine — World Party

Crazy Love — Van Morrison

Stand by My Woman — Lenny Kravitz

Стояла поздняя ночь двадцать четвертого августа — настолько, что было уже двадцать пятое. Марио скользнул в постель Лизбет и, как обычно, начал расплетать ее косички. Ему нравилось, когда ее волосы были распущены и лежали волнами, и Лизбет не отказывала ему в таком удовольствии. Женщина еще не вполне проснулась, но от прикосновений его рук и от того, как его тело прильнуло к ее спине, в ней разгорелось желание. Лизбет находилась в некоем состоянии между сном и бодрствованием, и поэтому поддаться инстинктам и ни в чем не сдерживаться оказалось очень легко.

Их занятие любовью напоминало бурю, и так совпало, что в эту ночь за окном тоже бушевала гроза: по крыше коттеджа стучал дождь, на улице раскачивались деревья, сверкала молния, а следом раздавался раскат грома. Лизбет и Марио двигались в постели в полной темноте, нарушаемой лишь короткими вспышками света. Лизбет чувствовала себя словно в кино — как прекрасны были те мгновения, когда их тела освещались холодным электрическим разрядом за окном!

После они лежали на простыне. Одеяло упало на пол. Лизбет задумалась: а была ли она когда-то так счастлива? Она сосредоточилась на создании нового, а не на борьбе со старым — как и просила ее табличка напротив кровати почти целый год. Как бы ей хотелось в тот ужасный день, тридцатого сентября, знать, что однажды она будет лежать в постели рядом с Марио, мать его, Субьяко после того, как крайне впечатлила нового владельца отеля «Нантакет», где работала управляющей! Смогла бы она поверить в это?

Марио негромко выдохнул.

— Я люблю тебя, — сказал он.

Дождь уже прекратился, ветер стих — гроза ушла.

— Что? — переспросила Лизбет, хотя, разумеется, прекрасно слышала, что он сказал.

Марио повернулся к ней.

— Я люблю тебя. Влюблен в тебя. — Он тихо рассмеялся. — Мне и самому не верится. Мне… сколько? Сорок шесть, почти сорок семь лет, и за это время я сказал всего лишь трем женщинам, что люблю их. Первая — Элли Тейлор, с которой я учился в шестом классе. Да, это была настоящая любовь — самая чистая, неловкая и невзаимная. Вторая — конечно, моя мама. И третья — Фиона. Я любил Фи, но несколько иначе: я бы лег ради нее под колеса автомобиля, но романтических отношений у нас не было.

Лизбет казалось, что ее сердце сейчас взорвется, словно звезда. Она поняла, что ей стоило ответить Марио таким же признанием, но ей хотелось услышать что-то еще.

— А почему ты так уверен в чувствах ко мне? Объясни.

— В обратном хронологическом порядке? Что ж! Когда несколько недель назад мы расстались, я подумал: «Хорошо, она не готова, я понимаю». Наши отношения довольно быстро стали серьезными, а я знал, что ты еще не отошла от предыдущих,