Но если бы я так поступил, запись бы прервалась, и тысячи фунтов держателя лицензии улетели бы на ветер. И вот я лезу за руль и трогаюсь… в мир, где только боль и море крови. Я мог бы подать в суд. Но я не собираюсь. Джентльмены так не поступают. И в Top Gear так не делают.

И если кто из вас хотел бы обозвать меня самым страшным словом в мире, не стесняйтесь. Вы найдете меня в паддоке, я там обучаю свою одиннадцатилетнюю дочь полицейскому развороту на ее 50-фунтовом Ford Fiesta.

Август 2009 года

Вы, читатель журнала Top Gear, — пехотинец огромной армии тех, чье вино причастия имеет октановое число, а церковная скамья сделана из алькантары. Если, конечно, вы не читаете эти строчки в приемной дантиста. В этом случае вы не пехотинец. Вы — пациент зубного, и я вам сочувствую.

Давайте начистоту. Сейчас я обращаюсь не к страдальцам с зубной болью и не к читателям журналов «Всё о трейлерах» и «Собака сегодня», листающим наш лишь потому, что альтернатива — инструкция на рвотном пакете. Я обращаюсь лишь к братии настоящих автолюбителей, и новости у меня неважные.

Конечно, как бывает всегда с пехотинцами любых армий, вы не знаете, что вас ждут неважные новости. И не узнаете, пока в середине будущей недели здоровенная вонючая ракета не прилетит в ваш грузовик. Но вы под ударом, это факт. И не сознаете этого.

Я-то, как член команды Top Gear, вижу все предзнаменования. Я читаю пресс-релизы от полоумных леваков. Получаю оповещения Google. Просматриваю жалобы, присланные на ВВС. И я знаю, что нас ждет. А ждет нас скончание времен.

Число людей, не любящих машины, крайне невелико. Горстка рамблеров да «друзей Земли», плюс люди, рулящие разными благотворительными конторами за дорожную безопасность. Но они громко кричат и хорошо мотивированы. И не в пример нам, мирно молящимся в храме скорости, они ставят целью жизни разрушение. Сжечь наши церкви. Повесить наших пастырей. И не останавливаться, пока вы, я и все, кого мы знаем, не пересядут на быков. А особенно убийственно, что мы ничего с этим не можем поделать.

Я вполне предвижу время, когда не останется суперкаров, а гибридным чечевицам, на которых нам останется ездить каждый день на работу, скорость ограничат тридцатью километрами в час через спутник-шпион. И такое видится мне не через сто лет. А меньше чем через двадцать. Может, через десять.

Вы, может, скажете, что все это чепуха, и что Ferrari нынче пышет здоровьем. Ну, пышет. Как и Bentley с Rolls-Royce. Но лишь потому, что они продают машины в Россию и на Ближний Восток. Это долго не протянется.

Поймите, что автоконцерны просто не смогут удержаться на плаву без Европы, где сегодня преобладают антиавтомобильные веяния, и без Америки, которая с приходом Барака Обамы стала зеленее, чем лужайка у Белого дома. Обама хочет сократить выброс парниковых газов, и поскольку он настроен решительно, моторам типа V8 придется уйти. Не только с пикапов и кроссоверов, но с Ferrari и Maserati тоже.

Возмущайтесь сколько хотите, поделать здесь ничего нельзя. Да, кучка шейхов поможет Ferrari протянуть еще несколько лет, но без Калифорнии и Честера и без жесткой зависимости мира от нефтяных шейхов кончится тем, что в Маранелло будут выпускать только одеколон и бейсболки с фирменной эмблемой.

И дело не только в стихии рынка. Сейчас, если ездишь по британским улицам на действительно дорогом авто, то и дело попадаешь под град оскорблений от волосатиков и дураков. Эти-то уверены, что правда на их стороне, и с легким сердцем тычут в вас мосластым пальцем, плюют и колотят по углепластиковой крыше. Буквально на днях таксист — а таксисты обычно последний оплот здравомыслия — загрузил меня по полной вопросами, зачем я езжу на Range Rover. Если этот прессинг еще усилится, число людей, готовых ему противостоять, упадет до нуля.

Серьезно. Когда Генрих VIII объявил католиков вне закона, поначалу многие продолжали поклоняться римскому чуваку, но после нескольких костров на площадях все быстренько перекрасились. Любовь к машинам ждет та же участь.

И это я еще не коснулся главной проблемы из всех. Матерей, чьи дети погибли на дороге.

Я готов разговаривать с любым, чье неприятие машин и скорости основано на экологических фантазиях. У них за душой лишь бессмысленная трескотня да липовые цифры. И с велосипедистами я могу разобраться. Они просто ревнуют. Но невозможно убедительно защищать неограниченное использование машин, если перед тобой — мать, у которой ребенка размазал по автобусной остановке какой-то недоумок на Corsa.

Борис Джонсон в недавнем выступлении на страницах Daily Telegraph обрисовал картину со свойственной ему точностью. Он пишет, что ему часто жалуются, будто в Лондоне слишком много светофоров, но каждый светофор, объясняет он, появился в результате общественной кампании. И когда инициативную группу возглавляет мать или отец погибшего под колесами ребенка, муниципалитету весьма непросто отвернуться и ничего не делать.

Ну да, я могу выйти и заявить, что смерти на дорогах неизбежны и что ставить светофор или пешеходный мост на месте каждой трагедии полнейшая нелепость. Однако попробуйте объяснить это рыдающему собеседнику.

Итак, сложите плачущих матерей, полоумных эко-активистов, завистников и коммунистов, и выйдет небольшая, но мощная волна, против которой наша с вами армия совершенно бессильна. Не забывайте, цунами после суматранского землетрясения не было высоким, но смело всё подчистую.

В общем так. Одна безутешная мать. Один мужичок с бородой. Капельку Эла Гора и невесть откуда взявшейся ненависти к богатым, и все, что мне остается сказать: немедленно заказывайте Aston Martin V12 Vantage. Потому что он вряд ли когда-нибудь вернется.

Сентябрь 2009 года

Мы с вами в южной Испании, где женщины в оранжевом загаре, а мужчины в международном розыске. Я-то здесь, увы, не затем, чтобы зажарить яичницу на пузе или заняться любовью с какой-нибудь юной леди. Моя цель — ежегодный DVD, а значит, я на гоночной трассе Ascari близ Ронды.

Любимая забава Голландца[202]пять километров горок и извивов, эта трасса превосходна по всем статьям. Особенно мне нравится здесь бассейн, в котором можно охладиться после горячего заезда. И официантки в баре. И погода. Но больше всего мне нравятся машины, на которых мы тут гоняем.

Теперь я заставлю вас завидовать. Вот сейчас у площадки обслуживания, где я сижу и пишу, стоят Murcielago SV, Gallardo 560, Jaguar XKR кабриолет, Lotus Evora, который изо всех сил старается меня отвлечь, каждые пять минут беспричинно врубая сигналку, BMW М3, Opel VXR8 Bathurst, Aston Martin V12 Vantage, Ford Focus RS и Audi R8 V10. Все заправлены. Все готовы к старту. Трасса пуста. Я тут единственный водитель. Прямо передо мной стоит большая миска с ключами. Это как мешок конфет, только лучше.