охраняло большое количество войск. Сам он оставался у города Порфиреон, поддерживая свою армию. Флот Птолемея был размещен по соседству под командованием Перигена, который усердно помогал планам командующего.

Антиох пошел в наступление и по дороге возобновил союз своего дома с финикийской республикой Арад. Затем он прошел через Теупросопон[1031], Ботрис (который взял), Берит, Триер и Калам. Два последних города сожгли. Из Калама он послал вперед авангард под командованием Никарха и Феодота (этолийца или Полтора?), чтобы те заняли проход к Лику, а сам с тяжелыми войсками несколько медленнее двинулся к реке Дамур (современный Нахр-ад-Дамур), где ожидал возвращения Никарха. В то же самое время адмирал Диогнет привел свой флот и поставил его на якорь по соседству с армией. После их возвращения царь лично отправился осмотреть позиции врага при Платане и на следующий день, оставив тяжелые войска у себя за спиной под командованием Никарха, сам повел легковооруженных воинов на штурм горного хребта. Флотилии противников одновременно начали бой вблизи берега, так что битва на земле и на море, как говорит Полибий, шла единым фронтом. В обеих битвах войска Птолемея поначалу побеждали, однако Теодоту удалось захватить вершину горной гряды с внутренней стороны, там, где она соединялась с нижними склонами Ливана, и затем напасть на врага сверху. Удача повернулась к Селевкидам: войска Николая, в беспорядке уходя с перевала, отступили к Сидону. Хотя египетский флот все еще побеждал, ему пришлось отступить, сопровождая отступление наземных отрядов. Антиоху удалось отворить врата в Палестину.

Армия Селевкидов продолжала свой поход по финикийскому побережью. Со стен Сидона побежденная армия видела, как совсем рядом раскинулись шатры захватчиков. Антиох не стал останавливаться и осаждать Сидон – это было бы крайне сложное предприятие, – но пошел дальше на юг. Возможно, именно достигнув Птолемаиды, он приказал Диогнету, который до этого сопровождал наземные силы, отвести флот обратно в Тир, чтобы задержать флот Птолемея, который все еще продолжал удерживать гавань Сидона. Сам царь ударил вглубь страны, к Филотерии на Галилейском море[1032]. Именно таков был его план: перед тем как отправиться дальше, нужно было, чтобы полоса земли в Центральной Палестине находилась под контролем Селевкидов. Берег у Птолемаиды и греко-македонские колонии за Иорданом могли непосредственно сообщаться друг с другом. Некоторые дороги пересекали подножие галилейских холмов; с этой стороны Иордана над ними господствовали Филотерия и крепость Атабирий на изолированном коническом холме Табор; еще одна дорога проходила по плодородной равнине, отделявшей холмы Галилеи от холмов Южной Палестины, – на краю Иорданской впадины ее перекрывал укрепленный город Скифополь (Беф-Сан в Ветхом Завете, современный Бейт-Шеан).

Филотерия и Скифополь сдались селевкидскому царю на определенных условиях и приняли селевкидские гарнизоны. Атабирий пришлось покорить силой. Благодаря удачной хитрости город попал в руки Антиоха. Падение Табора, которое последовало за сдачей Филотерии и Скифополя, произвело глубокое впечатление во всей стране. Офицеры египетской армии начали дезертировать; среди наиболее известных были Керей и Гипполох. Последний был фессалийским кондотьером, который привел с собой 400 лошадей.

Антиох теперь перешел Иордан в регионе, где господствовала сеть греко-македонских городов. Пелла, само название которой говорило о македонском происхождении, Камун и Гефрун приняли завоевателя, и престиж, который таким образом приобрела военная сила Антиоха, привлек на его сторону арабские племена из соседних областей. Их служба определенно оказалась выгодной, особенно в отношении снабжения армии провизией. Сторонники Птолемея под командованием Никия, родственника Меннея, бросились в Абилу, но и этот город был вынужден открыть ворота. Самый знаменитый из всех этих городов, Гадара, сдался под угрозой осады. Чтобы завершить начатое в этой военной кампании, Антиоху было нужно ударить еще примерно на 50 миль на юг. Здесь, в городе Раббат-Аммон (или Филадельфия), собрались защитники дела Птолемеев: они беспокоили дружественных Антиоху арабов, нападая на их земли. Город был настолько хорошо укреплен, что, хотя Антиох подверг его регулярной осаде и в двух местах пробил стены, он все-таки так и не смог его взять, пока один из пленников не показал подземный канал, снабжавший гарнизон водой. Покорение Раббат-Аммона завершило кампанию 218 г. до н. э. Никарха с достаточными силами оставили за Иорданом; Керею и Гипполоха отправили защищать приверженцев династии Селевка от обид в области вокруг Самарии; сам царь вернулся на зиму в Птолемаиду.

Кажется, что во время зимы селевкидское завоевание Палестины продолжалось, поскольку пограничные города – Газа и Рафия – были уже в руках Антиоха в начале кампании 217 г. до н. э. К весне того года египетский двор счел, что его приготовления завершены. Вскоре стало очевидным, что близится решающее столкновение. Сам Птолемей вышел на битву в сопровождении своей сестры и супруги Арсинои. Египетская армия остановилась для окончательного сбора войск в Пелусии и затем пошла через пустыню. Антиох, со своей стороны, также был скор на сборы. Окончательные распоряжения по поводу перехода через пустыню были отданы им в Газе. Птолемей на пятый вечер после выхода из Пелусия разбил лагерь, не доходя примерно 5 миль до Рафии, первого города в Палестине. Когда занялась заря, селевкидскую армию можно было видеть на позициях едва ли не в миле от птолемеевской; за спиной у Антиоха была Рафия. Несколько дней войска оставались неподвижны лицом к лицу друг с другом. Затем Антиох придвинулся еще ближе, так что лишь около пяти стадиев отделяли теперь укрепления двух лагерей. Еще пять дней прошли без единого движения. Именно в эти дни Птолемей едва избежал убийства от руки этолийца Теодота, который в темноте пробрался в египетский лагерь и даже пробился в палатку царя – и обнаружил, что Птолемей спит в другом месте! Армию Птолемея начало раздражать неудобство ее положения: за спиной у них была пустыня, в то время как у сторонников Антиоха в распоряжении была возделанная земля. На шестой день армия развернулась в боевое построение. Один иудейский текст[1033] рисует нам портрет царицы Арсинои, которая шла вместе с египетским строем, «распустив волосы, с плачем и слезами ходила по войскам», чтобы заставить воинов горячо биться за нее; Полибий также говорит, что она обратилась к ним, но такая сцена была вполне в духе отважной македонской принцессы[1034].

Антиох принял вызов, и армии сошлись. Первая фаза битвы стала столкновением кавалерии и легковооруженных воинов на обоих флангах; обе фаланги, в свою очередь, ждали в центре, не двигаясь. Исход этой части сражения был также не в пользу кого-то из противников. На правом крыле Селевкидов и левом крыле Птолемеев, где оба царя лично командовали битвой, строй Птолемея рухнул