перевести в ведомства Меллер-Закомельского и Дубасова, а прочими, прошедшими проверку – усилить полицейские управления.

Обосновывая свою идею, Люба привела доходчивую аналогию из повседневной жизни простого народа:

– Спецслужбы страны стали напоминать четвёрку пышнотелых дев в тесной деревенской баньке, которые то и дело трутся меж собой выдающимися формами и округлостями. Если девы задевают друг дружку грудями, то это ещё ничего, но когда кто-то толкнёт бедром или пихнёт задом, то можно потерять равновесие на скользком полу, упасть, разбить локоть, коленку, сбить с ног соседку, обжечься о камни или ошпариться кипятком.

Мысленно посоветовавшись с вселенцем, Владимир Александрович первым делом был вынужден лично заняться реорганизацией всей системы охраны государственных деятелей высокого ранга. В течение трёх месяцев подряд пять раз в неделю монарх читал лекции для офицеров Его Императорского Величества Конвоя, обучая личный состав тактическим приёмам и методикам двадцать первого века.

В реальном секторе экономики, несмотря на инфляцию и нестабильность рубля, последние пару лет наблюдался устойчивый рост. Принудительное упорядочение кредитно-финансовой сферы пошло на пользу промышленному производству и добывающим отраслям, развитие которых стало приоритетным. Акционеры «Октагона» шаг за шагом подминали под себя – читай, под государство – угледобывающие регионы, расставляя на шахтах и предприятиях своих людей и вводя везде свои собственные правила и порядки.

Как и повсюду в мире, растущая промышленность России требовала не просто огромного количества рабочих рук, а квалифицированных и образованных работников, брать которых было просто неоткуда. В рамках решения этой проблемы царь перенёс опыт концерна «Октагон» на всю империю, «обрадовав» господ капиталистов трудовым кодексом, в котором скрупулёзно прописал права и обязанности нанимателей и их работников.

Классический восьмичасовой рабочий день, учитывая географические особенности страны, разрешалось заменить десятичасовым в летние месяцы и шестичасовым зимой. Согласно новому законодательству, повышался размер минимальной оплаты труда и вводилась совершенно иная градация штрафных санкций: отныне можно и нужно было штрафовать работодателя, если тот не выполняет массу условий, касающихся охраны труда и общей безопасности производства.

Проверяющими органами назначались контрразведка, Следственный комитет и Жандармский корпус – структуры, занимавшиеся борьбой со шпионажем и революционным движением. Заводы царской России в реальности Муромцева стали инкубатором коммунистических идей и кузницей кадров для десятков тысяч революционно настроенных активистов из числа рабочих. Именно рабочие – идейно подготовленные и отлично мотивированные – под руководством мыслителей и идеологов еврейской национальности стали становым хребтом революции. Допустить подобное ещё раз было бы огромной ошибкой.

Радикальное улучшение условий труда и приемлемая зарплата, по мнению Совмина, должны были поспособствовать притоку в города деревенской рабочей силы.

Следующим шагом было создание механизма кредитования строительства рабочих посёлков, после чего планировалось обязать работодателей организовать поголовное обучение всех своих работников грамоте. За счёт самих господ промышленников, разумеется.

«Занимаясь исключительно материальной стороной всех проблем, я не нахожу времени, чтобы всерьёз взяться за государственную идеологию и духовную сторону жизни, – мысленно пожаловался император. – Скажи-ка, тёзка, если завтра случится война, за что будет сражаться русский солдат? За веру, царя и Отечество? С верой теперь полные непонятки, Отечество – штука сугубо личная, как и вера, а царь… М-да, правы были товарищи большевики, когда накачивали народные массы идеологией строительства светлого будущего: коммунизм – это тебе и вера, и царь, и Отечество в одном флаконе. Умно…»

«Не скажи. Со временем идеология строительства светлого будущего превратилась в мёртвую догму, ибо ставила во главу угла идеализированный материализм – информационный вирус, созданный для порабощения человечества, – возразил вселенец. – Профессор Катасонов в моё время как-то сказал, что большевики совершили ошибку, создавая новое бытие под нового человека. Надо было, наоборот, сначала взрастить этого самого нового человека, а потом заниматься материализацией нового бытия. Перепутали, в общем, софт с железом, живую воду с мёртвой…»

«Думаю, идеологией мне следует заняться в самое ближайшее время, иначе возникший вакуум софта заполнят католицизм, ислам и иудаизм, – решил хозяин тела. – Но это ещё не самое страшное. Ты, Муромцев, подумал, что произойдёт, когда люди станут образованными и начнут задавать попам неудобные вопросы? Например: почему в научно обоснованной теории эволюции Дарвина сказано одно, а в Библии – совершенно другое? Где и как пересекаются обезьяны и Адам с Евой? В Эдеме? Ну, и тому подобные…»

«Хи-хи, тёзка, в будущем подобным не заморачиваются. Образованным людям совершенно до лампочки, кто там в Эдеме шалил с мартышками, – мысленно засмеялся старлей из будущего. – Моя чукча думает, что нам бы не помешало министерство идеологии. И в роли министра я вижу тебя, Твоё Императорское Величество… А вот и наш гость; он, кстати, тоже подходит на должность министра-пропагандиста…»

Сидевший в восьми метрах от Владимира Александровича небритый черноволосый кавказец с недельной щетиной на скулах то и дело косился в сторону госпожи Константиниди.

Девушка, одетая в помесь модного охотничьего костюма начала двадцатого века и «репинки», восседала на стуле в независимой позе, закинув ногу на ногу. Водя пилочкой по ногтям, Люба старательно делала вид, что полностью поглощена маникюром. Своё лицо девушка прятала под карнавальной маской; под правой рукой Константиниди лежал браунинг, который она была готова пустить в ход в любой момент.

Ближе к высоким двустворчатым дверям в большом кресле грузно развалился мужчина в штатском с натянутой на голову балаклавой красного цвета. Намётанный глаз кавказца сразу же определил, что этот дядечка уже в возрасте и вряд ли полезет в драку. А вот выстрелить сможет, причём сделает это с лёгкостью; интуиция подсказывала, что мужчине не впервой смотреть в глаза смерти. Пистолет у него, скорее всего, спрятан в кармане кителя, и извлечь его в мгновение ока он не успеет.

– Это ваша работа? – Император толкнул вперёд по столу папку с какими-то бумагами. – Вы написали?

– Да, я, – взглянув на текст, произнёс кавказец.

Статьёй «Российская социал-демократическая партия и её ближайшие задачи» он гордился, и гордился по праву – работу заметили и по достоинству оценили соратники по партии.

– Вы полагаете, что все люди изначально во всём равны от рождения? – Прищурив взгляд, монарх слегка наклонил голову. – Серьёзно?

– Именно так, все люди изначально во всём равны от рождения.

«Гость» не отвёл своего взгляда; в его голове бушевал ураган самых пренеприятных мыслей. Какого чёрта его расспрашивают о какой-то ерунде? А главное, кто спрашивает? Сам ЦАРЬ! Кровавый сатрап, исчадие ада, приспешник дьявола… Иосиф и не заметил, как мысленно перешёл на обличающую церковную терминологию… Господи, какого лешего его вообще притащили в Кремль? Покуражиться перед пытками? А может, царь собрался пытать его лично?

– Но ведь это не соответствует реальности; люди не равны от рождения хотя бы потому,