Свет постепенно ослаб и угас, небо снова потемнело.

— Но… вы же не можете вот так… — дрожащим голосом начал доктор Берроуз, — …взрывать что вам заблагорассудится… Это же Хайфилд… это Лондон… а не зона боевых действий.

— Нет. Это зона боевых действий, — сказал Дрейк.

Дрейк отвез Уилла и доктора Берроуза в соседний район, к довольно мрачному дому, стоящему в стороне от других. Хотя ехать было недалеко, мальчик и его отец так устали, что задремали прямо в машине и проснулись только тогда, когда Дрейк припарковался за высокой живой изгородью. Ни в доме, ни вокруг него свет не горел. Ренегат в темноте провел Уилла и доктора внутрь. В прихожей было пыльно и грязно, на полу лежал замызганный ковер, а по углам жались покосившиеся шкафчики.

— Неужели это ваш дом? — удивился доктор Берроуз. Он сонно доплелся до гостиной и уронил на пол свою сумку.

— У меня нет дома, — сказал Дрейк, разворачиваясь к выходу. — Это всего лишь место для ночлега на сегодня. Одеяла и спальный мешок — на диване, еда — в холодильнике.

— Помощь не требуется? — широко зевая, вызвался Уилл.

— Нет, я сам справлюсь, спасибо. Пойду взыщу старый должок и отдам эти пробирки на анализ, — ответил Дрейк и проверил карман куртки.

— Но после всего, что произошло… тут безопасно оставаться? — выдохнул доктор Берроуз, падая на диван.

Ренегат кивнул.

— Пока да. Только не открывайте шторы, — сказал он. Дрейк шагнул к двери, но тут щелкнул пальцами и обернулся. — Кстати, Уилл, дай-ка мне веточку той травы… как ее… анисовый…

— Огненный анис, — напомнил Уилл.

— Огненный анис, — повторил Дрейк. — Заодно отдам на анализ и ее.

— Ладно, — сказал мальчик, не особенно понимая, для чего это нужно Дрейку. Он стал разбирать свой рюкзак и прежде всего убрал в сторону, пока не заметил отец, коробку с патронами для пистолета. Потом Уилл вытащил устройство ночного видения.

Дрейк улыбнулся.

— О, вот и мой верный спутник, запасное устройство. Это Эллиот тебе дала?

— Да, только оно сломалось.

— Засветил элемент?

Уилл помотал головой.

— Ничего подобного. Я им несколько недель не пользовался, а потом включил, и оно уже не работало, — сказал он, разматывая провод, накрутившийся на ободок, к которому крепилась линза.

— Дай-ка посмотрю, — сказал Дрейк, и Уилл протянул ему устройство, а сам продолжил разбирать рюкзак. Вытащив маленький пучок огненного аниса, мальчик заметил еще одну вещь на дне сумки. — Ну и тупица же я! — воскликнул он.

Уилл вынул фотоаппарат и повернулся к отцу.

— Про фотик-то я совсем забыл!

Доктор Берроуз сонно поднял голову.

— Про что?

— Про мой фотоаппарат! Я ведь кое-что поснимал в Колонии и в Глубоких Пещерах, а самое главное… я сфотографировал несколько страниц из твоего дневника. В хижине Марты у меня как раз кончилась пленка, но я точно успел снять твою зарисовку с камнем Берроуза.

Через несколько секунд до доктора дошло, о чем говорит сын, и он вскочил с дивана.

— Уилл!.. — От радости он едва мог говорить. — Ты просто гений! — рассмеялся доктор. — И дурак, конечно, что раньше не вспомнил, но все равно гений.

— Можно их проявить? — спросил Уилл у Дрейка. — И увеличить?

— Полагаю, да, — ответил ренегат. — Что еще для вас сделать? Выгладить вам форму и начистить ботинки? — ухмыльнулся он.

Когда Дрейк ушел, Уилл перебрался к холодильнику и съел два сэндвича, запивая молоком прямо из пакета. Вернувшись в гостиную, он обнаружил, что доктор Берроуз удобно устроился на диване, укутал ноги одеялом, разложил на коленях каменные таблички и внимательно их рассматривает.

— Возможно, мне еще удастся их расшифровать, — сказал он.

— Тогда спокойной ночи, пап, — проворчал Уилл, оглядывая пол в поисках более-менее чистого места.

* * *

Уилл и доктор Берроуз проспали допоздна. Их разбудил вернувшийся в дом Дрейк.

— Булочки с беконом, — сказал он, ставя на стол бумажный пакет и три одноразовых стакана с крышками.

— Клево, — сказал Уилл, выползая из спального мешка. Он босиком прошлепал к столу и вдруг вспомнил, зачем Дрейк уходил вечером. — Анализ уже сделали?

Дрейк устало посмотрел в свой стакан, подул на горячий чай, и Уилл задумался, удалось ли ренегату вообще поспать этой ночью.

— Нет, нужно подождать несколько дней.

Доктор Берроуз тоже подошел к столу, выудил из пакета булочку и тут же впился в нее зубами.

— А с фотографиями что-нибудь вышло? — спросил он.

Дрейк протянул ему пакет.

— Двадцать пять на двадцать — устроит?

Доктор лихорадочно разорвал тонкую бумагу и принялся перебирать снимки, откладывая те, на которых были страницы из его дневника. Внезапно он остановился, наклонил голову, присматриваясь, и пробормотал:

— Да, — почти что ткнувшись носом в фотографию. — Да! — повторил доктор, поднимая снимок с камнем Берроуза, чтобы Уиллу было видно. Затем, не сказав Дрейку ни слова благодарности, он вернулся с фотографией и остатками булочки на диван. — Пожалуй, сойдет, если достать увеличительное стекло…

— Полагаю, вы хотите, чтобы я сходил и купил вам заодно и лупу? — поинтересовался Дрейк.

— Да-да, и как можно скорее, — ответил доктор Берроуз, совершенно поглощенный снимком. — А еще несколько карандашей и побольше бумаги.

— Как пожелаете, — саркастически произнес ренегат.

Уилл стал разглядывать фотографии, которые отец оставил на столе. Сверху лежал снимок, сделанный в доме Джеромов: Кэл сидит на кровати и улыбается во весь рот. Смотреть на него было тяжело, и Уилл быстро взял другую фотографию. Это оказался снимок Квартала — первый снимок под землей, сделанный в тот далекий-далекий день, когда они с Честером спустились в туннель под домом Берроузов. А следующий кадр почти целиком заполнял гигантский круглый глаз. Уилл хихикнул и одернул себя.

— Не над чем тут смеяться, — сказал он.

— Что ты там ухмыляешься? — спросил Дрейк, наклоняясь к нему, чтобы рассмотреть снимок.

— Это Второй Офицер. Я ослепил его вспышкой, когда помогал Честеру сбежать из тюрьмы.

— Нет, без лупы тут делать нечего, — вдруг подал голос с дивана доктор Берроуз. — Кстати, какой сегодня день недели? — требовательно спросил он.

— Пятница, — ответил Дрейк.

— Селия сегодня работает?

— Да, — сказал Дрейк.

— Тогда я навещу ее завтра, когда она будет дома. И на этот раз вы мне не помешаете, — гордо объявил он.