жизней за корону. Мне же приходилось идти до конца, обрывая новые нити судьбы своей магией. Будущее Тибцэна следует определить сейчас, не стоит затягивать бойню и кровопролитие.

Максимум ударов молнией, как я и задумывал, пришлись на максимально плотный строй, собирая обильную жатву. А затем туча всё таки перестала быть толковым оружием и исчерпав себя, и усилиями вражеских магов воды. Я же спикировал вниз, продираясь через водяной туман, который ощутимо мешал полёту. Мои оппоненты не стояли на месте, как и я, стремясь испортить мне жизнь, а в идеале убить. Но решение пойти прямой дорогой казалось мне более разумным, в остатках тучи была моя Кив, а огибая её я мог попасть под пвошную засаду моих противников. Их изобретательность не стоило недооценивать.

Наконец вынырнув снизу на свежий воздух, я увидел бой своими глазами, а не энергетическим зрением в виде огоньков волшебства, олицетворяющих людей. Бойцы Лестниц тела удельных княжеств начали ломиться на стены при дистанционной поддержке тех, кто шёл Лестницами духа. В этот момент ворота Яваны открылись и из них попёрли воины столичного гарнизона, верные председателю королевского совета. Правда не очень успешно. Ворота — это узкие проходы, узкие проходы — это скученность, а скученность противника — это возможность нанести максимальный урон. Аэдр предусмотрел подобное развитие событий, так что маги огня вжарили от души, перегружая щиты своих коллег. Ветераны серьёзных войн с другими королевствами — это не фунт изюма, у дяди-политика качество войск явно было похуже, чем у дяди-полководца. А вот со стороны удельных князей наших давили весьма усердно, так что я предпочёл отправить с руки молнию на внешние стены, убивая мага земли, который на них только что забрался и успел разбить голову одного из лоялистов своей солидной булавой. Через секунду после смерти землевика, мои ноги ударились в камень стены при приземлении, а меч располовинил мага ветра, попытавшегося нанизать меня на наконечник своей нагинаты. Удары издали закончились, настало время поработать доброй сталью кидаясь молниями накоротке.

Глава 25

Битвы и сражения… Что только о них не говорили, как только не называли. Одни давали поэтические определения вроде жатвы судеб или пира клинков. Да и саму войну изрядно приукрашивали, воспевая честь и доблесть, благородство и отвагу, смелость и прочие положительные качества истинных воинов. Причём не зря, война действительно перековывает людей, те из них, кто не ломаются, становятся чем-то куда большим, чем они были прежде. Война для многих время подвигов и славы.

Но другие говорят, что бой это жестокая мясорубка, где незнакомые люди пытаются убить друг друга, хотя видят впервые. Что сражение это всегда резня, где бессмысленно льётся кровь. Власть имущие рубят лес на свои нужны, а вокруг летят щепки из человеческого мяса. Толстой глазами своего героя чётко показал в своё время двух императоров, которые уважают друг друга и спокойно общаются после бойни, а простой офицер вынужден задаваться вопросом, зачем же тогда были оторванные ноги? Многие люди считают войну отвратительной ещё и потому, что она выдвигает на первый план худшие качества людей. Сколько всего было сделано просто со страха? Скольких людей убили за то, что страх был их грехом и они не желали рисковать своими жизнями? Скольких женщин изнасиловала солдатня? Сколько мирных жителей убили мародёры и просто фуражиры, когда те не хотели отдавать им своё имущество? Скольких убили просто потому что могли? Многих война ломает, делая чем-то куда худшим, чем человек. И это тоже правда.

Для меня же война стала частью жизни, необходимой работой. Я не желал её, но так уж всё обернулось, что стал участвовать в боях за то, что считаю правильным. Есть мудрая фраза: если сомневаешься — не делай, если делаешь — не сомневайся. И сейчас во мне не было сомнений, все они остались позади. В схватке они лишний груз, который имеет все шансы утащить тебя на дно. Чем же для меня был бой? Постоянным движением, потому что движение — это жизнь.

Сразу после приземление на стену, я убил врага взмахом клинка. А потом сделал подшаг к следующему и обезглавил его своим мечом. Потом парировал щекой оружия удар чужого копья и отправил на тот свет какого-то мага воздуха ударом молнии. Впереди стало чуть свободнее и я продолжил свои шаги, набирая скорость. Движение — это жизнь. И для меня и для тех кто стоит рядом, маги огня не дремлют, враги с удовольствием сконцентрируют дистанционные удары на сильном противнике, который режет их товарищей, как на Земле в средневековье арбалетчики и лучники стремились убить рыцарей в самой богатой броне, что ловчее всего убивают их соратников. Потому надо бежать вперёд, а не ждать, пока прилетит что-то, что может отправить на тот свет и меня и тех, кого я пытаюсь защитить. А потому новые шаги, дающие ещё чуть-чуть скорости и новый взмах клинком, походя отрубающий руку магу земли с топором. И ещё пару шагов к новому трупу, который ещё не знает, что он мёртв.

Разогнаться по стене мне удалось быстро. Там где я проносился, враги падали мёртвыми или тяжело ранеными. Война — это благородство и попытка спасти жизни своих товарищей, рискуя своей. Война — это запах крови и смрад дерьма из кишок под крики несчастного, который пытается запихать их обратно в широкий разрез поперёк живота. Всё это будоражило мою звериную часть, толкая вперёд, обостряя инстинкты и заставляя кровь в моих собственных жилах кипеть от азарта.

Ещё два шага, чтобы остаться целым, ещё два взмаха остро отточенной сталью, ещё два трупа. И тут чувство опасности взвыло в голос, заставляя меня резко затормозить и пригнуться, чтобы не попасть под огненный удар. Маги противника не идиоты, им хватает ума брать упреждение, когда они отправляют заклятия по движущейся цели. Но они промахнулись, убив не тех. А я снова бросил себя вперёд, убивая противников, отвлёкшихся на взрыв позади них. А потом тех, кто стоял за ними. Враг здесь давил сильно, но там где я проходил, стена очищалась от тех воинов княжеств, что успели забраться наверх.

Огневики на земле вскоре снова попытались меня достать. Верхняя площадка стены была с бойницами, но и магическая чувствительность вполне позволяла им определить как и куда движется вихрь с клинком, как я наверно выглядел в их восприятии. На этот раз они учли ошибку своих коллег и ударили шире, но и