Утомленный, я плюхнулся в мягкое кресло в кабинке. Какое счастье, что я взял ответы. У меня не осталось сил разбираться с вопросами самостоятельно.

Как только я вставил профильную карточку в специальную щель, Экзамен начался. На экране появился вопрос:

Существует много разновидностей удовольствия, и не все мы любим одни и те же вещи. Из представленных ниже действий выберите то, которое больше всех остальных доставит вам радость:

1) Наслаждаться изысканным блюдом;

2) Завершать трудную работу;

3) Руководить широкомасштабной операцией;

4) Делать приятное другу;

5) Заниматься любовью с красивой женщиной.

Я беспомощно уставился на варианты, не в состоянии решить, что бы я предпочел. И даже сообразить, чему следует отдать предпочтение. Я вынул из куртки бумаги и нашел первый вопрос. Правильный вариант 4.

Вздохнув, я нажал четвертую кнопку на пульте под экраном. Внезапно в голове мелькнула страшная мысль: а вдруг Компьютер не понял мой запрос?

Одним из исходов Экзамена, о котором все молчали, было увольнение. Он представлял собой нечто вроде искусственного отбора желаемых характеристик.

Я пожал плечами и заставил себя перейти к следующему вопросу, который тут же появился на экране.

Вопрос шел за вопросом в течение трех дней, по восемь часов в сутки. Через несколько часов мозг цепенел настолько, что единственным возможным оставался лишь инстинктивный ответ.

Но у меня уже имелись ответы – я надеялся, правильные. Спустя какое-то время я прекратил читать вопросы и просто отмечал номера.

Я допустил лишь одну намеренную ошибку, а затем с трепетом ждал в своем кабинете результатов. Наконец раздался глухой стук – прибыл мой новый профиль. Я вскрыл картонную коробку и прочитал:

«Вложенная карта содержит магнитную копию вашего психологического профиля, который будет включен в личное дело. В нем указано, что вы обладаете высоким альтруистическим индексом, поэтому вам надлежит занять место в политическом руководстве. Достоверность – 99,98 %. Экзамен показал лишь один результат с более высоким индексом.

В связи с вышеизложенным для вас создана новая должность. С завтрашнего дня вы занимаете пост заместителя мэра».

Эмоциональные центры моего мозга заполнил холодный восторг. Я разрешил себе свободно им насладиться, потому что выполнил то, к чему стремился. Нашел вора.

Символических краж ему было недостаточно; деньгами он не удовлетворился. В довершение ко всему содеянному он украл самое значимое в политическом подразделении – власть.

Завтра правосудие настигнет преступника.

На сегодня у меня оставалось еще много дел. Перед самым уходом я нашел свой новый офис в муниципалитете и связался с мэром. На звонок ответила секретарша – невысокая блондинка с пухлыми губками.

– Новый мэр у себя? – осторожно спросил я.

– Он заходил, сэр, и уже ушел. Хотите оставить сообщение?

– Нет. Завтра увидимся.

Вот и хорошо, мрачно подумал я.

Дюйм за дюймом, ящик за ящиком я осмотрел кабинет мэра. Следующим утром я вернулся задолго до десяти, в моем распоряжении была уйма времени, чтобы сделать все необходимое до прибытия остальных сотрудников.

Когда поступило требование явиться к мэру, я был во всеоружии. Уверенным шагом прошел по узкому приватному коридору к его кабинету, в легком напряжении, но абсолютно владея ситуацией. Постучал. Через мгновение двери раздвинулись.

– Вы! – ахнул я.

Новым мэром оказался Форман. Черные брови съехались на переносице, когда он – практически одновременно со мной – произнес:

– Что вы тут делаете?

Первым пришел в себя я.

– Я новый заместитель мэра.

– Невероятно! – прорычал Форман.

– Не более невероятно, чем ваше внезапное назначение главой отдела, а потом мэром города, – парировал я.

– Я всегда был руководителем. А вы статистик.

– Был статистиком, – любезно поправил я и принялся наблюдать, как мои слова пробиваются сквозь многослойное предубеждение.

Он вдруг удивленно распахнул глаза.

– Ах, вот оно что! Старый сумасброд устроил за мной погоню. Зря я от него не избавился при первой возможности.

– Вы о Реднике?

Его рука находилась под столешницей.

– О ком же еще!

Форман поднял руку. В ней оказалось что-то непонятное, синего цвета, с металлическим отблеском.

– И тут являетесь вы!

– Что это? – резко спросил я.

– На музейной табличке эта штука называлась газовым пистолетом. Она стреляет взрывающимися шариками.

– Вор навсегда останется вором, – презрительно усмехнулся я.

– Именно. А теперь я совершу самую главную кражу. Я заберу вашу жизнь.

– Вам не уйти от наказания.

– С чего бы? Кто усомнится в моих словах, если я скажу, что вы спятили и застрелились сами? – Неожиданно Форман оскалился. – В стране нормальных людей неврастеник – король.

– Не понимаю, – медленно произнес я. – Что с вами? У меня сбой из-за вас. А у вас-то что произошло?

– Кто знает? Редник сказал, во всем виновата генетическая структура, неустойчивая к психическим стрессам среднего возраста. Он нес всякий вздор, я сыт этим по горло. – Форман схватился левой рукой за шею. – Так или иначе, это подтолкнуло меня к тому, чтобы обманом сдать экзамен и получить работу, на которую у меня не хватало способностей. Я консультировался с Редником. Каждый день он приходил ко мне в кабинет. Я его ненавидел!

– И даже тогда вы крали время.

– Крал все, что не приколочено. – Он усмехнулся. – Не надейтесь меня заговорить, я не забуду, что собираюсь сделать. Вы свое получите. Сейчас.

Его рука крепче сжала пушку, губы побледнели.

– Вы этого не сделаете, – сказал я. – Вы вор, а не убийца. У вас слишком сильные обусловленные реакции.

– Не стоит на это рассчитывать! – Он положил левую руку поверх правой на пистолет.

С интересом разглядывая противника, я произнес совершенно обыденным тоном:

– Ничего не получится. Сегодня с утра я забил ствол быстросохнущим цементом.

Форман по-волчьи осклабился.

– Лжете! Не хватало мне заглядывать в ствол, чтобы вы успели наброситься на меня.

Он нажал спусковой крючок.

Я бросился на пол, закрывая голову от осколков…

Форман умирал с неожиданно умиротворенным выражением на лице. Редник рассказывал мне: правда может быть обманчивей лжи.