Я направлялся в апартаменты Вилла, когда увидел, как король Бенедикт тащит моего братца по лестнице, зажав его ухо в крепких пальцах. Зрелище показалось мне довольно странным – Вилл был уже довольно взрослым для такого детского наказания, как выкручивание ушей.

– Я тебе покажу, сынок, как меня позорить! – приговаривал король.

Я пожал плечами, понял, что разговор с Биллом откладывается на неопределенный срок, и решил направиться в открытый им увеселительный притон. Но когда я добрался до знакомой улицы, то увидел, что успевшее стать мне родным двухэтажное здание теперь занимает «Городской совет по элеварению». Организация, вне всяких сомнений, важная и полезная, но куда подевалось заведение Вилла?! Я всерьез расстроился, потому что успел порядком полюбить это развратное местечко. Я захаживал сюда почти каждый день и, пропустив с приятелями несколько кружечек светлого эля, который варили тут же, отправлялся на верхние этажи, к распутным девицам.

Впоследствии выяснилось, что отцу стали известны некоторые подробности последних деяний Вилла по укреплению его финансового положения, и он пришел в ярость, узнав, чем промышляет один из его сыновей.

К слову сказать, здесь мы с отцом расходились во взглядах. Притон на улице Барашаха был самым успешным творением моего братца за всю его бестолковую, исполненную суетной активности жизнь. Остальные его прожекты носили разрушительно-реконструкционный характер и не несли людям радости.

Простой пример. На глаза Вилла как-то раз попалась винная лавочка. Заправлял делами в ней жизнерадостный и уже немолодой человек по имени Гнесик. Дело его процветало, он продавал вино, привозимое его кузеном из Невилла. Причем вино самого высшего качества – оно обладало поразительным вкусом, ароматом и быстро снискало множество поклонников в Мэндоме. В лавочку Гнесика захаживали не только простые горожане, но и многие знатные особы. Несколько раз его вино даже покупали по заказу самого короля, чем торговец несказанно гордился. В общем, все с этой лавочкой было в порядке, и так бы, возможно, и оставалось до самой смерти Бенедикта Вейньета (когда весь привычный строй жизни покатился в тартарары), но однажды над дверью винной лавки звякнул колокольчик. Не чуя беды, Гнесик вышел навстречу покупателю. Но посетитель вовсе не собирался покупать вино. Деловитой походкой Вилл направился к стойке с таким видом, словно он делает Гнесику огромное одолжение, удостоив его своим визитом. Мой братец втянул носом воздух и огляделся.

– Как хорошо… – сказал Вилл.

– О да, – согласился хозяин, – аромат нашего вина…

– …что я сюда заглянул, – закончил фразу странный посетитель, чем привел Гнесика в замешательство.

– Хм… – Вот все, что смог произнести хозяин лавки, но потом покашлял в кулак и сказал: – Покупателям мы всегда рады, можете быть в этом уверены.

– А вот и не угадал, – заявил Вилл, прохаживаясь вдоль полок с самым важным видом. Важной особой он, конечно, был, спору нет – все-таки королевский сын, но так задирать нос мог только один человек на свете – Вилл Вейньет. – Я вовсе не покупатель! – пояснил он. – Я Вилл Вейньет, если уж быть совсем точным!

Он смерил Гнесика суровым взглядом и принялся откупоривать сосуды, вдыхая в себя винный аромат. С видом заправского знатока Вилл зачмокал языком и пошевелил ушами.

– Можешь так? – спросил он хозяина лавки. Озадаченный странным поведением гостя, Гнесик спросил:

– Нравится вино, да, господин королевский сын?

– Не совсем, – откликнулся Вилл, чем и вовсе поставил хозяина в тупик. – Я пришел вот по какому делу, говорят – ты тут процветаешь…

«Решил обложить меня данью! – мелькнуло в голове несчастного торговца. – Да он ведь и по виду бандит, совершеннейший бандит. Я о нем много чего нехорошего слышал, – вспомнил Гнесик, – в городе говорили. И вот на тебе! Ко мне заявился. Ну что за напасть? Только дело стало развиваться».

Вилл громогласно заявил:

– Радуйся, несчастный, я пришел, чтобы помочь тебе расширить дело!

– Ну… – выдавил торговец, тревожная гримаса не покидала его лица, наоборот – настороженность после слов Вилла только усилилась.

«Наверное, так бандиты себя и ведут», – подумал Гнесик, которому прежде никогда не приходилось сталкиваться с вымогателями. Он был простым человеком и всегда жил честно, зарабатывая себе на хлеб мелкой торговлей.

– Мы организуем все так, что скоро ты станешь первым продавцом вина в Белирии, – потирая руки, сказал Вилл, – и даже более того – мы будем продавать вино в другие страны, мы разовьем дело до таких высот, что скоро ты станешь самым известным человеком в мире. Твоим именем будут клясться легурийцы. Дикие племена куннов будут нахваливать тебя по праздникам, а праздник у них, как известно, каждый день. Любой монах и служитель церкви из просвещенной Миратры, услышав имя Гнусик…

– Гнесик, – поправил хозяин.

– Какая разница! – раздраженно буркнул Вилл. – Так вот, все они будут говорить: ох и славное он нам продает вино, ох и славное. Хотя, конечно, очень дорогое. Но оно того стоит. Не так ли?

– Очень дорогое? – переспросил Гнесик. – Почему очень дорогое? У меня вполне приемлемые цены.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, – мигом оставив свои поэтические излияния, сказал Вилл и посерьезнел. – Вот что, Гнусик…

– Гнесик, – поправил его хозяин винной лавки таким нервным голосом, что сразу становилось ясно: этот человек испытывает сильнейший эмоциональный стресс, – мое имя – Гнесик!

– Да-да, хорошо-, как скажешь… Но сейчас не об этом. – Вилл обвел взглядом упыря винное благолепие вокруг. – Я навел справки и понял: ты отдаешь вино за бесценок.

– Я в курсе того, какие цены в городе, – запротестовал Гнесик, – я все знаю про цены на вино…

– Ну что ты хорохоришься?! – надвинулся на него Вилл. – Что ты со мной споришь? Тебе известно, кто я?!

– Вы, – закивал продавец вина, – королевский сын…

– Вот именно, я – Вилл Вейньет. Я уже, кажется, представлялся. Если надо, представлюсь еще. И советую тебе, даже не так – настоятельно тебе рекомендую меня слушаться! Понял, Гнусик?

– Понял, – откликнулся несчастный торговец и сник.

– Вот и отлично, – сказал Вилл и улыбнулся.

Хозяин лавки вдруг весь подобрался, схватил с полки самую большую бутылку и опустил моему братцу на голову.

Когда Вилл пришел в себя, Гнесик уже тащил его, связанного по рукам и ногам, в подвал и приговаривал:

– Видит бог, я совсем этого не хотел, милорд. Мне просто мое дело очень важно, понимаете?! Оно меня кормит, мою семью кормит, понимаете?! Моего кузена кормит, его семью кормит, понимаете?! А вы вот хотели все это враз уничтожить, понимаете?! Нельзя так, не могу я так…

– Эй, – крикнул Вилл, – ты что это делаешь, дурак?! Гнусик… как там тебя, Гнесик, отпусти меня немедленно!..