Этот вывод, очевидно, также требует пояснений. Однако, прежде обратимся к вопросу об оценке индивидуальности состава (структуры) материалов и веществ, как принципиально важному в теории криминалистической идентификации.

Учитывая, что в отличие от идентификационных исследований, проводимых в естественных отраслях знания, криминалистическая идентификация призвана решать задачу установления индивидуального тождества, а не групповой принадлежности, дискуссия вокруг возможности отождествления жидких, сыпучих и газообразных веществ в основном и сводилась к выяснению возможности индивидуализации их конкретных масс (объемов). Появление высокочувствительных физико-химических методов исследования материалов и веществ, их внедрение в экспертную практику действительно расширило возможности установления неповторимости их элементного состава, который формируется в конкретных объемах за счет разнообразия примесей, включая случайные. Это и позволило участникам дискуссии говорить о потенциальной возможности их индивидуального отождествления, хотя некоторыми учеными и отмечались определенные трудности в оценке индивидуальности таких объектов исследования. В частности, Т. А.Седова указывала на одну из них, состоящую в отсутствии жесткой схемы выделения «единичных характеристик идентифицируемых объектов»,[547] иначе — единых критериев оценки индивидуальности материалов и веществ. Однако, не только трудности с оценкой индивидуальности состава (структуры) массы вещества препятствовали «эффективному применению положений теории криминалистической идентификации» к исследованию жидких, сыпучих и газообразных объектов.

Из специфичности состава вещества, сформировавшегося в определенном объеме, то есть того самого неповторимого комплекса свойств, который способны выявить эксперты с помощью современных аналитических методов исследования, действительно следует вывод о возможности индивидуализации конкретных его масс, сосредоточенных в определенных объемах. Их идентификация, как известно, основана на сравнении состава (структуры) некоей известной и относительно обособленной массы вещества с составом части такого же вещества, предположительно составлявшей с ней ранее единое целое. На совпадении признанного неповторимым комплекса свойств (состава, структуры) массы вещества, с тем, который выявлен в обнаруженных частях, и основан, как известно, вывод о тождестве, формулируемый в виде утверждения о происхождении этих частей именно от данной компактной массы.

Порочность подобных умозаключений станет, однако, очевидной для любого, кто правильно понимает суть индивидуальности комплекса свойств, сформировавшихся в конкретных объемах вещества, и означающей его неповторимость в других обособленных массах. Проблема, однако, в том, что констатация тождества составов сравниваемых объектов (частей и основной массы вещества) как положительный результат идентификационного исследования, будет означать, помимо прочего, что выявленное разнообразие (совокупность) совпадающих свойств утратило свою индивидуальность, причем, как для данной массы вещества, так и для отделенных от нее частей. И прежде всего потому, что комплексом свойств, считавшихся до этого неповторимыми, будут обладать уже как минимум два объекта — целое и часть. Поэтому трудно не согласиться с Н. А.Селивановым, заметившим, что: «Признаки состава, индивидуализирующие определенную массу вещества, могут быть выявлены с помощью современных методов и средств экспертного исследования. Однако оценка индивидуальности комплекса признаков здесь крайне затрудняется из-за возможности последовательного разделения исходного объема вещества на более мелкие порции. При таком разделении индивидуальность состава утрачивается, поскольку он становится характерным для нескольких масс. Игнорирование этого обстоятельства экспертом может привести к даче ошибочного заключения».[548]

Тем не менее, теория криминалистической идентификации действительно могла бы стать методологической основой экспертизы материалов и веществ, если понимать, что индивидуальность любого материального объекта, находящегося в любом агрегатном состоянии определяет лишь потенциальную возможность его индивидуального отождествления. Чтобы эта возможность превратилась в действительность и была реализована в условиях раскрытия и расследования преступлений, познаваемых ретроспективно, материальный объект должен каким-то образом проявить свои индивидуальные свойства, «участвуя» в механизме преступления, и при этом сохранить свою индивидуализирующую совокупность свойств к моменту проведения идентификации.

Таким универсальным способом проявления своих свойств является взаимодействие, в ходе которого свойства одного материального объекта отображаются в другом материальном объекте — партнере по взаимодействию. Только путем сравнения свойств одного объекта с их отображением в признаках другого можно установить тождество этих объектов. Но такая возможность существует лишь постольку, поскольку отождествляемые объекты оказываются разделенными между собой не в пространстве, а во времени. И именно потому, что в природе не существует двух, разделенных в пространстве объектов, которые были бы тождественны друг другу по всем параметрам. Отсюда следует, что отождествление объекта, находящегося в разные промежутки времени в разных своих состояниях, то есть отождествление объекта с самим собой (индивидуальное отождествление) в принципе возможно только по его отображению. И поэтому, несомненно, прав В. Я.Колдин, говоря о том, что «если нет идентифицирующего объекта, отображающего в той или иной форме особенности идентифицируемого, нет идентификационной информации, невозможна и сама идентификация».[549] Иными словами, свойства конкретной массы (объема) вещества, отличающейся индивидуальностью, должны так проявить себя, отобразиться в материальной среде при взаимодействии с ней, чтобы по этим отображениям можно было в дальнейшем судить не только об индивидуальных свойствах, но и о факте существования отображаемого (исходной массы вещества).

Мысль о том, что идентификация жидких, сыпучих и газообразных веществ, также как и идентификация материальных объектов, обладающих устойчивой пространственной формой, основана на их способности отображать и самим отображаться в отделенных частях, должна была продемонстрировать единство методологических основ идентификации материальных объектов, независимо от их агрегатного состояния. Сторонники этой идеи (В.Я.Колдин, Т. А.Седова, М. Я.Сегай и др.) полагали, что разделение на части сопровождается «отображением» свойств компактной массы в отделившихся от нее частях и частицах. Иными словами разработчики теории индивидуальной идентификации материалов и веществ, обнаруживая в процессах разделения некоей компактной массы на части те же объективные закономерности, что и в процессах традиционного следообразования, решали тем самым и главный вопрос доказывания, а именно, вопрос о связи целого и отделенных от него частей. Поскольку отображение и отображаемое всегда находятся в отношениях следствия и причины, вторичного и первичного.

Отсюда понятно, почему сторонники концепции индивидуального отождествления материалов и веществ настойчиво стремились доказать не только возможность индивидуализации обособленных масс вещества, но и их способность отображать и отображаться при взаимодействии. В существовании такого рода отражательных актов они видели основания для теоретических обобщений и применения научных положений теории криминалистической идентификации к отождествлению нетрадиционных объектов, которыми являлись материалы и вещества, находящиеся в их любом агрегатном состоянии. С той лишь разницей, что одни ученые эти отражательные акты связывали с взаимодействием частей внутри самого объекта,[550] другие — с их «переходом» от одного объекта к другому.[551] В качестве примера «отражательного акта» второй разновидности И. Ф.Пантелеев, например, приводит перенос частиц краски с одного автомобиля на другой при их столкновении.