– На самом деле в этом году Злых было обнаружено меньше, чем год или два назад, но в Глассфордже и в Рейнтри они оказались такими могущественными, что кажется, будто их было много: из-за этих двух мы отстаем от графика.

– Оба самых тяжелых случая произошли в крестьянских землях.

– Да. Ну и что?

– Крестьянские земли теперь стали более обширными. Фермеры расчищают все новые поля... В результате нас ждет еще больше чрезвычайных ситуаций, и не только в Олеане. Ты ведь из Трипойнта, Громовержец, ты знаешь о ремесленниках больше других. Мастеров вроде тех, что сделали мой протез, – Даг поднял руку, – я этим летом видел в Глассфордже: они производят все больше товаров и становятся все более умелыми. Ты слышал о том, что случилось в Гринспринге. Что, если бы жертвой Злого стал большой город вроде Трипойнта или такой, каким становится Глассфордж?

Громовержец сидел неподвижно, слушая Дага, слушая очень внимательно; однако о чем бы он ни думал, на лице его ничего не отразилось.

– Стоит Злому захватить подобный город, – продолжал Даг, – и он не только получит рабов и уничтожит их Дар, он получит знания, инструменты, оружие, лодки, кузницы, мельницы – все, что уже построено, силу и власть, а не только насытится краденым Даром. И чем больше городов построят фермеры – а это непременно случится, – тем скорее вероятность несчастных случаев превратится в неотвратимость.

Громовержец мрачно покачал головой, соглашаясь с Дагом.

– Мы не можем насильно загнать крестьян обратно в безопасные районы – не можем тратить на это силы, их и так не хватает.

– Значит, они останутся там, куда уже проникли, а? Я не предлагаю действовать насильно. Но что, если мы добьемся от них помощи, воспользуемся их силой вместо того, чтобы позволить это делать Злым?

– Мы не должны делаться зависимыми. Мы не должны снова стать лордами. Эта ошибка наших отцов чуть не погубила весь мир.

– А разве нет другой возможности для Стражей Озера и крестьян существовать, не становясь лордами и слугами, Злыми и рабами?

– Да, такая возможность есть: жить порознь, – сказал Громовержец, делая резкий рубящий жест рукой. – Так мы предотвратим опасность.

Даг промолчал; у него перехватило горло.

– Итак, – через некоторое время снова заговорил Громовержец, – как ты планируешь действовать в отношении совета лагеря?

Даг только покачал головой.

Громовержец раздраженно посмотрел на него, потом продолжал:

– Дело обстоит так. Когда я вижу хорошего тактика – а мне известно, что ты именно таковым и являешься, – который сидит и ждет, вместо того чтобы сопротивляться наступающему врагу, я могу предположить одно из двух: или он не представляет себе, что делать, или его враг сам идет ему в руки. Я знаю тебя очень давно... и все-таки, глядя на тебя теперь, я не могу решить, что именно происходит.

Даг отвел глаза.

– Может быть, я и сам этого не знаю.

Последовало тяжелое молчание; потом Громовержец вздохнул и поднялся.

– Что ж, возможно. Я сделал все, что мог. Будь осторожен, Даг. Похоже, теперь мы увидимся на совете.

– Наверное. – Даг поднял руку в приветствии и стал смотреть вслед устало пересекающему рощу Громовержцу.

Рассвет следующего дня был ясным, обещая прекрасный день – теплый и сухой. Поверхность озера казалась стеклянной. Даг, лежа под навесом, наблюдал, как Фаун плетет шляпы – она нашла водоросли, которые, по ее мнению, напоминали привычную для крестьянки солому и потому подходили для плетения. Фаун, взяв ножницы и забавно высунув кончик языка, осторожно принялась подравнивать торчащие на длину пальца из полей концы растений.

– Ну вот, – сказала она, поднимая готовую шляпу, – эта для тебя.

Даг взглянул на другую шляпу, лежащую рядом.

– А почему у моей края так же аккуратно не заделаны, как у той?

– Дурачок, то шляпа для девочки, а эта – для мальчика. Как же иначе их различить!

– Не хочу подвергать сомнению обычаи твоих соплеменников, но я обычно иначе определяю различия между мальчиками и девочками.

Его слова, как Даг и рассчитывал, заставили Фаун захихикать.

– Ну, соломенные шляпы тоже нужно различать, верно? Зато теперь я могу выходить на солнце, не опасаясь, что у меня носа не станет видно под веснушками.

– Я думаю, что твой нос выглядит очень мило со всеми веснушками. – «Или без них».

– Ну а мне так не кажется. – Фаун решительно тряхнула головой.

Даг откинулся назад, полуприкрыв глаза. Им вновь овладела глубокая, пронизывающая его до мозга костей усталость. Может быть, Хохария была в конце концов права, говоря о том ужасно долгом времени, которое потребуется для выздоровления...

– Придумала! – Фаун вскочила на ноги.

Открыв глаза, Даг обнаружил, что она смотрит на него, задумчиво сведя брови.

– Мы отправляемся на пикник, – безапелляционно заявила она.

– Что?

– Вот подожди, и увидишь. Нет, не вставай. Это сюрприз, так что не подсматривай.

Даг все равно следил за Фаун, пока она суетилась, укладывая в корзину огромное количество еды, ставя туда два глиняных кувшина и сворачивая два одеяла. Потом она скрылась за шатром Каттагуса и Мари и вернулась с веслом. Ошеломленный Даг был препровожден на причал и уложен на подушки на корме лодки, а сама Фаун с веслом в руках уселась к нему лицом.

– Ты умеешь управлять лодкой? – осторожно поинтересовался Даг, устраиваясь поудобнее.

– Э-э... – смутилась Фаун. – Это выглядело совсем просто, когда ты правил. – Через мгновение она добавила: – Но ты же будешь говорить мне, что делать?

– Договорились, Искорка.

После того как Фаун оттолкнулась от причала, обучение заняло минут десять. Их извилистый маршрут сделался более прямым, когда Фаун уловила принцип управления лодкой, и Дагу оставалось только уговаривать ее не спешить, чтобы не выбиться из сил. С этим Фаун тоже скоро разобралась. Даг сдвинул на затылок свою новую шляпу и улыбнулся Фаун. Даже под широкими полями шляпы лицо Фаун сияло в отблесках света, отраженного водой, на фоне глубокой синевы неба.

Даг чувствовал удивительное спокойствие и нежелание двигаться.

– Если бы твои родичи сейчас нас видели, – проговорил он, – они и в самом деле поверили бы россказням о том, что мужчины – Стражи Озера – лентяи и бездельники.

Даг подумал, что почти забыл, какая очаровательная ямочка появляется на щеке Фаун, когда она улыбается.

Фаун продолжала грести; они обогнули Ореховый остров, задержавшись ненадолго, чтобы полюбоваться жеребцами, грациозно скачущими по пастбищу, потом двинулись по протокам между кустами бузины. Им встретилось несколько лодок: сбор ягод был в самом разгаре. В ответ на свои приветствия Даг и Фаун по большей части получали смущенные взгляды: исключением были Рази и Утау, которые трудились на пользу Каттагусу и в определенном смысле на свою собственную: Каттагус готовил вино в больших глиняных кувшинах, вкопанных в землю, унаследованных им от другого старика, который тоже получил их по наследству; Даг не знал, как давно существовала эта традиция, но не сомневался, что бузинное вино не моложе кидальников.