– Прячься!

Тимофей загнал друзей в тамбур и втиснулся туда сам. Вертолёт прошел ниже офиса, руша рокот винтов на крыши Мясницкой.

Бирский подобрался к большим буквам, складывавшимся в слово РОСИНТЕЛБ, и выглянул во двор.

– Там бронеход стоит! – крикнул он. – Солдаты выпрыгивают!

– Вниз! – показал Тимофей. – Ринату одному их не удержать!

Всей толпой они вошли в кабину лифта, и Кнуров нажал кнопку «Ц» – цокольный этаж. Лифт ухнул по указанному адресу.

Выйдя из кабины, Тимофей перебежал коридор и вломился в дверь с табличкой «Секьюрити». «Ох, уж эта неистребимая тяга к иностранщине!» – мелькнуло у него. Сбив табуретом хлипкий замок на шкафчике с оружием, Кнуров распахнул его, морщась от завываний сирены.

– Выруби её, Гоцкало! – попросил он и стал доставать из шкафа «дюрандали» и пистолеты 45-го калибра. – Вооружаемся, господа! Вооружаемся!

Из вестибюля донеслись звуки очередей, грохот разбитых стекол и крики. Гулкое топанье по скрипящим осколкам. Злые взвизги рикошетящих пуль.

– За мной! – тихо скомандовал Тимофей и заскользил вниз по лестнице, разворачивавшейся к входу-выходу.

В вестибюле всё было вверх дном – половина стёкол рассыпалась на хрусткие блестяшки, с десяток фигур в тёмно-зелёном, в касках натовского образца, перебегало меж колонн, посылая короткие и длинные очереди в закуток, где засел Гияттулин. Ринат огрызался одиночными, но меткими выстрелами.

Кнуров пустил очередь веером и тут же кинулся за квадратную колонну с отбитой мраморной облицовкой. По щеке ударила каменная крошка, посекла кожу. Тимофей мрачно улыбнулся, вспомнив «вестерн», и высунулся с другой стороны, сняв короткой очередью сразу двоих с лычками младших сержантов.

Бирский залёг за поворотом лестницы и палил экономными порциями. Гоцкало азартно поддерживал его, не жалея патронов. Царёв отползал под лестницу, волоча ногу. Министр обороны стрелял из двух пистолетов. И попадал!

Бронетранспортёр во дворе зарычал и развернул башенку. Маленькие снарядики, каждый величиной с банан, забили о стену, выламывая куски бетона и сея зудевшие осколки.

– Ур-ра-а! – заорал какой-то идиот из лейтенантиков, но в атаку кинулись всего двое. Напоролись на очередь, пущенную Тимофеем, и залегли. Или полегли? Кнуров отмахнулся от ненужных мыслей и только тут уловил знакомую мелодию – она неслась с огромного экрана, вывешенного в вестибюле и лишь в уголке задетого осколками. Занудные фуэте крутил чёрный лебедь. Потом изображение перекосило, и пошла другая картинка. Настоящий злой волшебник прыгал на экране и голосил:

– Что значит «не могу»?! А ты смоги! Кантемировцы спускаются по проспекту Мира!

И тут же загремел ясный, чистый голос Юли Шумовой:

– Граждане Евразии! Вы видите в прямом эфире вашего президента! Он устроил омерзительное шоу, сначала заставив выйти на улицы Москвы одни военчасти, а теперь натравливает на них других военнослужащих! Зачем, спросите вы? А затем, что Клочков жаждет остаться у власти! Но нам он не нужен, и потому Клочков решил задержаться с помощью подлого приёма – ввести по стране чрезвычайное положение! А так как в стране спокойствие и порядок, то надо устроить беспорядки. Создать трудности по-большевистски и героически их преодолеть! Такая вот клочкастая логика…

На экране Михаил Тарасович подпрыгивал, трясся и брызгал слюной:

– Маленко мы объявим врагом народа! Понял?! И Ратиани! Что?! При чём тут Жданов?! Жданова мы уберём!

– Вот так, дорогие граждане! – вступил ироничный голос Юли. – Подставить генералов Маленко, Ратиани и прочих, Жданова убить, а других выставить героями, подавившими мятеж, и повысить в звании. Гнать надо такого президента! К стенке ставить!

Три «банана» лопнули, сшибая экран. И тут что-то рвануло во дворе. Тимофей глянул в разбитое зеркало на стене и увидел, как шипящий дымный хвост протянулся сверху и вонзился в броневик. Броню вывернуло, клубы оранжево-копотного огня хлынули, переворачивая транспортёр. Пламя пожара неожиданно прибило к земле, задувая и стеля дым, и двор наполнился рёвом турбин. Чёрный вертолёт опустился на лыжи, и из его нутра посыпались бойцы в блестящих комбинезонах и круглых шлемах. Эрвисты!

– Только вас нам ещё и не хватало! – процедил Кнуров.

Однако спецназ РВ повел себя крайне странно. Эрвисты рассыпались по двору и принялись отстреливать напавших на офис солдат.

Минутой позже вертолёт покинул молодцеватого вида высокий человек в комбезе, но без шлема. В поднятой руке он нёс белый платок.

– Не стрелять! – крикнул Тимофей.

– Гуннар?! – громко спросил Бирский. – Ты к нам? А Жданова кто кончать будет?

– А я передумал его кончать! – прокричал Богессен. – Хороший дядька! Да выходите уж. Отбой! Снайперов я Жданову передал, генерал двинулся на Кремль, Клочкова хочет живьём брать!

Кнуров выглянул, осмотрелся опасливо и вышел навстречу Богессену.

– Тогда я вас приветствую! – сказал он.

– Польщён! – усмехнулся Гуннар. – А этот прямой эфир из Кремля? Ваша затея, небось?

– Наша, – кивнул Тимофей. – Надо было генерала подстраховать.

– Я так и понял… Узнал Юлин голос.

«Вот пакостник!» – с яростью подумал Кнуров и улыбнулся.

– А вы не будете возражать, – спросил он, – если капитан Шумова выйдет в отставку?

Богессен постарался скрыть удивление и досаду.

– Ну что вы! – деланно рассмеялся он. – Как бы мне самому не выйти.

Тимофей помог подняться Ринату, легко раненному в ногу, и спустился во двор. Трупы, трупы… Все в тёмно-зелёном, в касках. Исполняли приказ, гады… А что, мозгов своих уже не осталось? Видели же, куда их ведут, против кого бросают!

Свистящий рокот накрыл двор. Кнуров метнулся под козырек и уже оттуда проводил глазами тройку тяжёлых десантных вертолётов. Пузатые машины летели в сторону Кремля…

Снега в декабре выпало мало. Улицы были вычищены до асфальта, только скверы да крыши белели искристыми осадками. Дворники, живые и кибернетические, живо очистили и аллеи, и дворы, и тротуары.

А а неделю до Нового года как повалило! Холодные белые хлопья падали весь вечер и всю ночь, и наутро москвичи ходили по колено в снегу Огромные снегоуборочные машины ревели по проспектам, сдувая наносы с проезжей части, а за ними, как сухогрузы за ледоколами, ползли вереницы машин. Зато малышне выпало раздолье – дошколята кувыркались в снегу, барахтались и визжали от позабытого взрослыми счастья.

Многие в тот день не рискнули выводить авто из подземных гаражей. Тимофей был в их числе – он тогда спустился в метро и доехал до станции «Лубянка» в переполненном вагоне. Но злости особой в толпе не ощущалось – в канун Нового года люди то ли подобрели, то ли им просто не до ссор было. Над Москвой витал запах хвои и мандарин.